Он очень мудрый — этот самый снег,
Он — времени и жизни откровенье.
Он мне велит:
Не доверяй мгновеньям,
Пока они не спрессовались в век.
Развитие этой же темы мы находим и в другом стихотворении, где стихи настроения названы «поплавкового нервностью». Поэт логичен. Отдавая себе отчет в значении секунды, в творчестве он все же ей не доверяет, ибо в ней видит слишком частую повторяемость. Он ориентирует читателя на большие категории с утвердившимися истинами.
Как секунда без века,
Как мгновенье без вечности, —
Так судьба человека
Без судьбы человечества.
Под утвердившимися истинами я разумею не ходячие истины, а те, которые поэт выработал опытом личной жизни. Поколение Владимира Туркина успело пройти через величайшие потрясения второй мировой войны, оно научилось мгновенное и случайное отделять от главного, оно научилось мыслить. В поэзии для этого поколения важно не слово само по себе, будь оно самым звучным, а то, что стоит за ним. Благодаря своему опыту это поколение оказалось наиболее подготовленным,к тем социальным сдвигам, которые произошли после XX съезда нашей партии. Читая стихи Владимира Туркина, особенно отрывок из поэмы «Зоя», легко убедиться в этом, хотя в нем представлена лишь часть огромного замысла.
Пристрастие к мысли закономерно сказывается на пристрастии поэта к эпическому жанру, в частности, к поэме, требующей наибольшего осмысления жизни, отдельных явлений и фактов, их взаимосвязей. В поэме Владимир Туркин рассказывает о труднейших временах страны, о ее испытаниях огнем и голодом:
Я сколько дней ни вспомню черных, —
Рука костлявая, дрожа,
Всегда к мальчишескому горлу
Тянулась из-за рубежа.
Прочитав эти строчки, отчетливее видишь подлинных виновников наших неисчислимых бед. С тех пор как совершилась Октябрьская революция, нас никогда не оставляли в покое: душили блокадами и войнами. Видишь эту проклятую руку, протянутую к горлу наших детей.
О героической Зое уже написаны и стихи, и поэмы, но от этого работа Туркина не только не теряет своей свежести, но даже, наоборот, выигрывает личной пристрастностью ее ровесника, углубленностью темы. Поэт хлорит себя за то, что много раз видел Зою в жизни и не узнал ее такой, какой она стала в дни испытаний.
Отсюда у поэта возникает новая оригинальная мысль касательно книг:
Я книги не затем листал,
Чтоб проследить, мол, кем кто будет,
А чтобы видеть, кто кем стал.
Чтоб вновь не повторять дорогу,
За кем-то мелко семеня,
А начинать с того итога,
Что был достигнут до меня.
Поэт Владимир Туркин всегда оригинален, пишет ли он прекрасное стихотворение о ветре, или о танке ФРГ, или о желании «Надо сразу старым бы родиться», — оригинален, ибо умеет мыслить. В его стихах веселая шутка, говорящая о душевном богатстве поэта, и острая насмешка, без которой немыслима поэзия, активно вторгающаяся в жизнь.
АЛЕКСАНДР ЯШИН
Поэт написал стихотворение «Нам постигать иные миры…». Мы часто не задумывались, почему он написал именно это стихотворение, а не другое. Почему, например, у Александра Яшина появился в нем жалостливый к зверям и птицам мотив? «Ничего особенного, — ответил на это знаток его творчества, — Яшин всегда был близок к природе. И лисицы и зайцы давно петляют в его стихах. Помните, как он стрелял в лесу, да не убил? А про заиньку?
Шла я нынче заимкой,
На снега глядела:
Сколько за ночь заинька
Вывертов наделал.
Это было написано еще в тридцать шестом году, что же удивительного, если теперь он написал о том же?»
Все это, возможно, было бы так, если бы стихотворение «Не верю, что звери не говорят…» не примыкало к большому кругу его стихов. В качестве эпиграфа к этому циклу можно поставить строчку, взятую из одного стихотворения этого цикла: «Спешите делать добрые дела!»