От стихов
И городских истерик
Выйти с удочкой
На тихий берег.
И, отвагой
Творческой горя,
Выловить
Простого пескаря.
«Мне куда-то надо скрыться…»
Мне куда-то надо скрыться,
Мне куда-то надо спрятаться,
Чтобы словом не раскрыться
До того, как слово скажется.
Мне куда-то надо деться
От пророчества вороньего,
Чтобы новой песне спеться
Без припева постороннего.
Но зато, чтоб сталось это,
Сталось так, как должно статься,
С гордым именем поэта…
Надо чаще расставаться.
КУЗЬМИХА
В моей деревне,
Прозябавшей тихо,
Жила-была
Столетняя Кузьмиха.
На диво
Бородатым мужикам
Она весь день
Помалу, помаленьку
То родники почистит,
То ступеньки
На спусках
К приозерным родникам.
Те родники,
Что родила гора,
Бежали к озеру,
Уже разумны,
Звенели,
Как натянутые струны
Под призрачной рукою
Гусляра.
Кузьмихи жизнь
Была уже темна,
Но на горе,
Прислушиваясь к пенью,
Вдруг обретала
Слух она и зренье,
Когда смолкала
Хоть одна струна.
С присловицей туманной:
«Что, ин да?»
Она спускалась с заступом,
Как другом,
Мудрила что-то над струной.
И та
Через минуту
Набухала звуком.
Тогда она шептала:
«Мол, ин да!»
И уносила
Сухонькое тело,
А в руслах
Родниковая вода,
Подобно гуслям,
Пела, пела, пела!
Есть тайна жизни
В каждом роднике,
Он может умереть,
Лишенный бега.
Полвека мне,
И вот через полвека
Кузьмихин заступ
У меня в руке.
В тени
Берегового закутка
Два голоса,
Две ноты трепетаний:
Один глубокий —
Из земной гортани,
Другой звончее —
С моего лотка.
«Звенит… Звенит… Звенит…»
Звенит…
Звенит…
Звенит…
Игрун сереброводый,
Родник меня роднит
С родимою природой.
Он ведал и врага,
Он знает и увечье.
Лидо у родника
Почти что человечье.
Глаза у родника,
Светло, порою тупо
Из веток ивняка
Глядят, как из-под чуба.
Бывает, черным днем
В болотистом сопенье
Он дремлет бобылем,
Живущим в запустенье.
Он гибнет на миру,
Не зная состраданья.
Вот я его беру
На перевоспитанье.
Вновь делаю певцом,
Почти Козловским сразу.
Он просветлел лицом,
Прозрел десятиглазо.
Глядит из ивнячка —
И сколько дум заветных
В тех камешках-зрачках
Причудно многоцветных.
Как мило,
Как легко,
Как радостно с нехмурым
Общаться родником,
Как творческой натурой.
Хоть труд и небольшой,
Но, лик его очистив,
Добрался я душой
До самых главных истин.
Звени!..
Звени!..
Звени!..
У РОДНИКА
Мой родничок,
Конечно, ты не Дон
И Волгу не зовешь
Себе в подруги,
Но, если б ты журчал
На крымском юге,
Тебя, мой друг,
Одели бы в бетон.
Перед тобой,
Сбегающим игристо,
Толпились бы
Всесветные туристы.
Всезнайка гид
Легенду б рассказал,
Как хан Гирей
В охотничьем веселье
На скакуне
Погнался за газелью
И увидал тебя
Средь мрачных скал.
А там пастушка
Вышла б непременно,
Что стала у него
Звездой гарема…
А впрочем, что я?..
Нам впадать ли в стыд,
Когда на травке,
Леностно примятой,
Здесь наяву
Телятница сидит.
Газелей, правда, нет,
Но есть телята.