Леди Чилтерн. Но я и сама интересуюсь политикой, леди Маркби. Мне очень нравится, когда Роберт говорит на политические темы.
Леди Маркби. Неужели? Ну, я все-таки надеюсь, что он не так увлекается чтением Синих книг[68], как сэр Джон, — его от них и за уши не оттянешь. Но я сомневаюсь, что от этого чтения повышается его умственный уровень.
Миссис Чивли (с томным видом). Я никогда не читала синих книг. Я предпочитаю книги… в желтых обложках.
Леди Маркби (с полным простодушием). Совершенно верно, желтый — более веселенький цвет. Я в молодости часто носила желтое. И теперь бы носила, если бы сэр Джон не донимал меня бестактными замечаниями о моих туалетах. А что могут в этом смыслить мужчины?!
Миссис Чивли. Напротив, леди Маркби, они единственные авторитеты в вопросах одежды.
Леди Маркби. Да-а?.. Гм! Вот уж не сказала бы, если судить по тем шляпам, что они носят.
Входит дворецкий в сопровождении лакея. Они ставят на столик возле леди Чилтерн чайник, чашки и все другое, необходимое для чаепития.
Леди Чилтерн. Могу ли я предложить вам чашечку чая, миссис Чивли?
Миссис Чивли. Благодарю вас.
Дворецкий подносит ей чашку с налитым чаем.
Леди Чилтерн. А вам, леди Маркби?
Леди Маркби. Нет, дорогая, спасибо. (Слуги уходят.) Дело в том, что я обещала заглянуть на минутку к бедной леди Бранкастер. У нее ужасное несчастье. Ее дочь — и ведь такая милая девушка, вполне благовоспитанная! — выходит замуж за помощника приходского священника в Шропшире. Печально, очень печально. Не понимаю я этого теперешнего увлечения сельским духовенством. В мое время они, конечно, попадались нам на глаза — носились по приходу, как кролики, — но мы не обращали на них ни малейшего внимания. А теперь, говорят, провинциальное светское общество так ими и кишит. Я считаю, что это неуважение к религии. Ну вот, а старший сын леди Бранкастер, между прочим, поссорился с отцом, и мне рассказывали, что, когда они встречаются в клубе, лорд Бранкастер всегда прячется за финансовым листком «Таймса». Хотя теперь эта привычка прятаться за газету стала настолько распространенной, что всем клубам на Сент-Джеймс-стрит пришлось увеличить подписку на «Таймс» — и все потому, что все больше становится сыновей, которые не желают иметь ничего общего со своими отцами, и все больше отцов, которые не разговаривают с сыновьями. Мне это кажется достойным всяческого сожаления.
Миссис Чивли. Мне тоже. Отцы могли бы многому научиться от своих сыновей.
Леди Маркби. Вы думаете? Чему же?
Миссис Чивли. Искусству жить. Это единственное из изящных искусств, созданное нашим поколением.
Леди Маркби. Ох, насчет этого искусства лорд Бранкастер и сам не промах. Его бедная жена еще не все знает! (Обращаясь к леди Чилтерн.) Вы ведь знакомы с леди Бранкастер, милочка?
Леди Чилтерн. Очень поверхностно. Прошлой осенью она останавливалась в Лэнгтоне, и как раз в это время мы тоже там жили.
Леди Маркби. В таком случае вы, несомненно, заметили, что она, как и все тучные женщины, выглядит так, словно счастливее ее нет на свете. А между тем у них в семье хватает трагедий, кроме этой истории со священником! Ее родная сестра, миссис Джекилл, тоже была очень несчастлива в браке, и, к сожалению, не по своей вине. И так отчаялась под конец, что даже пошла… вот не помню только — не то в монастырь, не то в оперетту. Ах нет, она занялась декоративным вышиванием. В общем, потеряла всякий вкус к жизни. (Встает.) А теперь, Гертруда, если не возражаете, я оставляю миссис Чивли на ваше попечение, а через четверть часика заеду за ней. А может быть, дорогая миссис Чивли, вы предпочитаете подождать в экипаже, пока я буду у леди Бранкастер? Мне ведь только выразить ей свое соболезнование, так что я долго не задержусь.
Миссис Чивли (встает). Я не против того, чтобы ждать в экипаже, но только если будет кому мной любоваться.
Леди Маркби. Да вот, говорят, там все время крутится этот помощник приходского священника.