Миссис Эрлин. Так глупо — сегодня, уходя от вас, я по ошибке захватила веер вашей жены вместо своего. Право же, мне очень неприятно. (Берет у него веер.)
Лорд Уиндермир смотрит на нее с глубоким презрением. Лорд Дарлингтон — со смешанным чувством удивления и гнева. Лорд Огастус отворачивается. Двое остальных переглядываются, улыбаясь.
Действие четвертое
Декорация первого действия.
Леди Уиндермир (лежит на диване). Как я ему скажу? Я не могу сказать, это выше моих сил. Если б знать, что случилось после того, как я вырвалась из этой ужасной комнаты. Может, она все ему открыла — зачем она пришла и как туда попал мой злополучный веер. Ах, если он знает — какими глазами мне смотреть на него? Он мне ни за что не простит. (Звонит.) Вот живешь, и кажется, что все так прочно, спокойно, что ты недоступна соблазну, греху, безумию. А потом — вдруг… Ох, как страшна жизнь! Не мы над ней властны, а она над нами.
Справа входит Розали.
Розали. Ваша милость звонили?
Леди Уиндермир. Да. Вы узнали, в котором часу лорд Уиндермир приехал домой?
Розали. Милорд приехал домой только в пять часов утра.
Леди Уиндермир. В пять часов? И сегодня он стучал ко мне?
Розали. Да, миледи, в половине десятого. Я ему сказала, что ваша милость еще спите.
Леди Уиндермир. А он что-нибудь сказал?
Розали. Что-то насчет вашего веера, миледи… Я не очень разобрала. А что, миледи, веер пропал? Я его никак не найду, и Паркер говорит, что нигде его не видел. Он искал во всех комнатах, и на террасе тоже.
Леди Уиндермир. Это не важно. Скажите Паркеру, пусть больше не ищет. Можете идти.
Розали уходит.
(Вставая.) Конечно, она все ему рассказала. Так легко себе это представить: женщина совершает благородный, самоотверженный поступок — сгоряча, не подумав… а потом видит, что это слишком дорого ей обойдется. С чего бы ей жертвовать собой ради меня?.. Как странно! Я хотела опозорить ее при всех, в своем доме. А она, в другом доме, выставляет себя на позор, чтобы спасти меня… Сколько в этом горькой иронии! Сколько горькой иронии в том, как мы рассуждаем о хороших женщинах и о дурных. Какой урок! И как жаль, что такие уроки мы получаем слишком поздно! Ведь даже если она будет молчать, я-то должна признаться. Ох, как стыдно, как стыдно! Рассказать — значит все пережить сызнова. Поступки — первая трагедия жизни, слова — вторая. И слова, пожалуй, еще хуже. Слова жалят… Ах! (Вздрагивает при виде входящего лорда Уиндермира.)
Лорд Уиндермир (целуя ее). Маргарет, какая ты бледная!
Леди Уиндермир. Я плохо спала.
Лорд Уиндермир (садится с ней рядом на диван). Бедняжка! А я пришел домой уже под утро и не хотел тебя будить. Ты плачешь, родная?
Леди Уиндермир. Да, плачу, потому что мне нужно тебе что-то рассказать.
Лорд Уиндермир. Девочка моя, ты нездорова. Ты переутомилась. Поедем в деревню, в Селби ты сразу оживешь. Сезон почти кончился, в городе сидеть нет смысла. Бедная моя! Если хочешь, уедем хоть сегодня. (Встает.) Мы еще поспеем на три сорок. Сейчас я пошлю Феннану телеграмму. (Идет к бюро и садится писать телеграмму.)
Леди Уиндермир. Да, Артур, уедем сегодня же… Ох нет, сегодня я не могу. Мне до отъезда нужно повидаться… повидаться с одним человеком, который оказал мне услугу…
Лорд Уиндермир (подходит к дивану). Услугу?
Леди Уиндермир. Нет, неизмеримо больше. Я тебе все расскажу, Артур, только люби меня, люби как прежде.
Лорд Уиндермир. Как прежде? Ты думаешь об этой злосчастной женщине, которая была здесь вчера? (Садится рядом с ней.) Неужели ты все еще воображаешь… нет, не может этого быть!
Леди Уиндермир. Да. Я знаю, я была неправа и наговорила глупостей.
Лорд Уиндермир. Я очень ценю, что ты приняла ее вчера, но больше ты ее не увидишь.
Леди Уиндермир. Почему ты так говоришь?
Пауза.
Лорд Уиндермир (берет ее за руку). Маргарет, мне казалось, что молва чересчур сурова к миссис Эрлин. Мне казалось, что она хочет исправиться, хочет снова занять положение, которого лишилась из-за минутной слабости, снова жить, как порядочная женщина. Я ей поверил — и ошибся в ней. Она дурная женщина, она неисправима.