Но сгибни, кто вышелИ узрел лишь миг!Мы облачной крышейПридавим слепых».
3
О Боже, Боже,Ты льКачаешь землю в снах?Созвездий светит пыльНа наших волосах.
Шумит небесный кедрЧерез туман и ров,И на долину бедСпадают шишки слов.
Поют они о дняхИных земель и вод,Где на тугих ветвяхКусал их лунный рот.
И шепчут про кустыНепроходимых рощ,Где пляшет, сняв порты,Златоколенный дождь.
4
Осанна в вышних!Холмы поют про рай.И в том раю я вижуТебя, мой отчий край.
Под Маврикийским дубомСидит мой рыжий дед,И светит его шубаГорохом частых звезд.
И та кошачья шапка,Что в праздник он носил,Глядит, как месяц, зябкоНа снег родных могил.
С холмов кричу я деду:«О отче, отзовись…»Но тихо дремлют кедры,Обвесив сучья вниз.
Не долетает голосВ его далекий брег…Но чу! Звенит, как колос,С земли растущий снег:
«Восстань, прозри и вижди!Неосказуем рок.Кто все живит и зиждет –Тот знает час и срок.
Вострубят Божьи кликиОгнем и бурей труб,И облак желтоклыкийПрокусит млечный пуп.
И вывалится чревоИспепелить бразды…Но тот, кто мыслил Девой,Взойдет в корабль звезды».
«Небо ли такое белое…»
Небо ли такое белоеИли солью выцвела вода?Ты поешь, и песня оголтелаяБреговые вяжет повода.
Синим жерновом развеяны и смолотыВодяные зерна на муку.Голубой простор и золотоОпоясали твою тоску.
Не встревожен ласкою угрюмоюЗагорелый взмах твоей руки.Все равно – Архангельском иль УмбоюПроплывать тебе на Соловки.
Все равно под стоптанною палубойВидишь ты погорбившийся скит.Подпевает тебе жалобаОб изгибах тамошних ракит.
Так и хочется под песню свеситьсяНад водою, спихивая день…Но спокойно светит вместо месяцаОтразившийся на облаке тюлень.
Пропавший месяц
Облак, как мышь,подбежал и взмахнулВ небо огромным хвостом.Словно яйцо,расколовшись, скользнулМесяц за дальним холмом.
Солнышко утром в колодезь озерГлянуло –месяца нет…Свесило ноги оно на бугор,Кликнуло –месяца нет.
Клич тот услышал с реки рыболов,Вздумал старик подшутить.Отраженье от солнышкас утренних водСтал он руками ловить.
Выловил.Крепко скрутил бечевой,Уши коленом примял.Вылез и тихо на луч золотойСолнечных векпривязал.
Солнышко к небу глаза поднялоИ сказало:«Тяжек мой труд!»И вдруг солнышкучто-то веки свело,Оглянулося – месяц как тут.
Как белка на ветке, у солнца в глазахЗапрыгала радость…Но вдруг…Луч оборвался,и по скользким холмамОтраженье скатилось в луг.
Солнышко испугалось…А старый дед,Смеясь, грохотал, как гром.И голубем синимвечерний светМахал ему в рот крылом.
О родина!
О родина, о новыйС златою крышей кров,Труби, мычи коровой,Реви телком громов.
Брожу по синим селам,Такая благодать,Отчаянный, веселый,Но весь в тебя я, мать.
В училище разгулаКрепил я плоть и ум.С березового гулаРастет твой вешний шум.
Люблю твои пороки,И пьянство, и разбой,И утром на востокеТерять себя звездой.
И всю тебя, как знаю,Хочу измять и взять,И горько проклинаюЗа то, что ты мне мать.
«Свищет ветер под крутым забором…»
Свищет ветер под крутым забором,Прячется в траву.Знаю я, что пьяницей и воромВек свой доживу.Тонет день за красными холмами,Кличет на межу.Не один я в этом свете шляюсь,Не один брожу.Размахнулось поле русских пашен,То трава, то снег,Все равно, литвин я иль чувашин,Крест мой как у всех.Верю я, как ликам чудотворным,В мой потайный час.Он придет бродягой подзаборным,Нерушимый Спас.Но, быть может, в синих клочьях дымаТайноводных рекЯ пройду его с улыбкой пьяной мимо,Не узнав навек.Не блеснет слеза в моих ресницах,Не вспугнет мечту.Только радость синей голубицейКанет в темноту.И опять, как раньше, с дикой злостьюЗапоет тоска…Пусть хоть ветер на моем погостеПляшет трепака.