Из отдельных сюит «сезонных» циклов складывается величественная симфония времен года, вобравшая бесчисленные оттенки человеческих чувств.
В «Песнях любви» выдержать логическую последовательность значительно сложнее, но составители явно к этому стремятся, показывая постепенное нарастание от слабого, едва осознанного интереса к всепоглощающей страсти. В начале любовного цикла стихи посвящены в основном знакомству. Это завязка романа:
Но вот любовь овладела сердцем, заставляя забыть обо всем на свете. Она причиняет страдания, влечет к гибели:
Звучит тема мучительной потайной любви, неразделенной любви, о которой нельзя поведать людям. Любовные грезы бессильны приблизить час свиданья:
Наконец следует счастливая долгожданная встреча, воссоединение влюбленных, апофеоз страсти:
Но впереди неизбежное расставание, горечь разлуки, сожаления о кратком миге счастья, трепетное, тревожное ожидание новых встреч…
Разделы «Песни разлуки» и «Песни странствий» лишены стройности композиции, но и в них просматривается попытка так организовать расположение стихов, чтобы все вместе они могли намного больше поведать читателю, чем каждое в отдельности. За счет эффекта «со-творчества» составителям удается преодолеть неизбежную ограниченность жанра поэтической миниатюры, создав, по сути, новый жанр – «поэтическая сюита». В дальнейшем в японской поэзии при составлении книг прием создания тематических циклов из стихов разных авторов получит широкое распространение, а в антологиях трехстиший – хайку – станет единственным доминирующим принципом. Помимо эффекта «общего звучания», расположенные таким образом стихи приобретают и дополнительную самоценность. На фоне близких по теме миниатюр они как бы начинают играть новыми гранями: отчетливее выявляются богатство эвфонии, оригинальность тропов, определяется место стихотворения в ряду подобных, в Традиции.
С точки зрения формы подавляющее большинство стихов «Кокинвакасю» представляет собой классическую танка – то есть поэтическую миниатюру из 31 слога в четком силлабическом размере 5–7–5–7–7 (изредка добавляется лишний слог). Дополняют картину четыре «длинные песни» (тёка) и три шестистишия (сэдока) – оба жанра ко времени составления «Кокинвакасю» фактически уже изжили себя. Тёка – стихотворение большого объема, часто повествовательное, в том же размере 5–7 с добавочной семисложной строкой в конце. Расцвет жанра тёка относится к началу VIII века, ко времени творчества великих поэтов «Манъёсю» Хитомаро, Акахито, Отомо-но Якамоти. Шестистишия сэдока вообще никогда не пользовались особой популярностью, являя собой некую модификацию танка в размере 5–7–7–5–7–7. Таким образом, хотя все три жанра условно можно отнести к вака, то есть к «японской песне», бесспорно доминирующим жанром в «Кокинвакасю», как и в последующих придворных антологиях, остается танка. Именно к пятистишию танка Цураюки в своем Предисловии прилагает понятие вака, подавая тем самым пример поэтам и комментаторам грядущих веков.
На взгляд европейского читателя, особенно знакомящегося со стихами в художественном переводе, все танка внешне похожи друг на друга. Действительно, тональность и образная канва во всех пятистишиях имеют много общего. Однако при более внимательном прочтении мы обнаружим различия, связанные в основном с датировкой того или иного поэтического пласта. К наиболее древнему слою поэзии относится значительная часть из вошедших в антологию 450 анонимных танка. Некоторые явно восходят к эпохе Нара, ко временам «Манъёсю», и дошли до составителей либо в старинных свитках, либо в форме народных песен, исполнявшихся под музыкальный аккомпанемент. К ним примыкают хронологически несколько танка, которые приписываются легендарной принцессе Сотори, Абэ-но Накамаро, Хитомаро.