С середины IX века вака (иначе – танка, ута) становится для придворной знати наиболее распространенной и наиболее изысканной формой самовыражения – особенно в куртуазной любви. И кавалеры, и дамы изливали свои чувства в аллегорических образах – достаточно клишированных, но оттого не менее выразительных. Обращаясь к даме с любовными признаниями, кавалер обычно посылал гонца с поэтическим посланием, привязанным к цветущей ветке сливы или вишни. По правилам хорошего тона дама обязана была ответить ему также в стихах. Нередко ухаживание перерастало в своеобразный поэтический диалог. Весь дальнейший ход романа также определялся эстетическими условностями. Добившись взаимности и проведя ночь у возлюбленной, кавалер, по обычаю, должен был, вернувшись к себе, наутро отправить даме пятистишие с утонченными комплиментами и уверениями в вечной любви. Дама же была вольна отвечать или не отвечать. Нередко, если кавалер охладевал в своих чувствах и переставал навещать избранницу, последняя обращалась к нему с иносказательным упреком – разумеется, в форме вака, поскольку любая иная форма считалась абсолютно неприличной и неприемлемой. Множество подобных примеров мы видим в «песнях любви». Поэтические диалоги влюбленных оказали огромное влияние на развитие новых литературных жанров – дневника (никки) и повести со стихами (ута-моногатари). Не случайно ряд эпизодов «Повестей из земли Исэ» («Исэ-моногатари») почти дословно совпадает с текстом «Кокинвакасю». Это относится прежде всего к описанию похождений знаменитого ловеласа Аривара-но Нарихиры.
В Хэйане сложился культ моно-но аварэ – «очарования всего сущего», «прелести бытия». Для аристократов духа, к каковым себя относили все без исключения хэйанские патриции, все сущее представлялось наделенным высшим смыслом, скрытой или явленной красотой, неизбывным очарованием. Правда, при этом предполагалось, что предметам грубым и низменным вообще нет места в эстетической вселенной – все они остаются в удел бездушному, необразованному простолюдину. Именно ощущение моно-но аварэ должно было придать сладость и горечь, терпкую прелесть всей недолговечной жизни человека в этом мире, умирающей и обновляющейся, постоянной в сменах природы. Ощущая себя частицей изменчивого, пульсирующего мира, человек стремился как бы открыть для себя знамения вечности, закодированные в алой листве клена, неожиданном снегопаде, в бело-розовой дымке вешнего цветения сакуры, в искрящихся брызгах водопада, в кличе диких гусей, в первой трели соловья или в грустной песне осенних цикад.
От рождения и до смерти хэйанские аристократы обитали в некоем искусственном мире, умышленно оторванном от прозы жизни. Эстетизация всех сторон была их идеалом, и к осуществлению этого идеала они стремились весьма настойчиво, каждый свой шаг обставляя как ритуальное действо: будь то прием у императора, торжественный выход на богомолье или досужие забавы. Государственные обязанности отнимали у сановников не так уж много времени, поэтому много сил и воображения они посвящали организации досуга. Отсюда берут начало такие обычаи, как, например, выезд в горы для любования цветами, путешествия в края, славящиеся красотой пейзажа, совместное созерцание полной луны осенней ночью – обычаи, вошедшие в плоть и кровь японского народа и сохранившиеся по сей день. Иные развлечения связаны с календарными праздниками – танцы, театральные мистерии, музицирование, стрельба из лука, скачки, а также паломничество в храмы.
Не без влияния Китая привились при хэйанском дворе всевозможные виды состязаний в области изящных искусств. Сюда относились и состязания по составлению букетов, и угадывание запахов благовоний, и рисование картин. Во многих состязаниях важную роль играли поэтические экспромты.
На поэтических турнирах – утаавасэ – участники разделялись на две команды. Ход турнира определяла судейская коллегия. По сигналу кто-либо из первой команды произносил экспромт – танка на заданную тему. Представитель другой команды отвечал пятистишием на ту же тему, по возможности в пандан к предыдущему стихотворению. Затем следовала ответная танка – и так далее. Стихотворений могло быть совсем немного, но порой набиралось и несколько сотен. Все они записывались и оценивались судьями, а в конце турнира торжественно объявляли победителей. Стоит заметить, что турниры хайку в современной Японии иногда все еще проводятся по сходным правилам.