В штатском или при погонах Мы сидим на телефонах, Подаем друг другу весть. И до власти всяк охотник, Как ответственный работник, Нас, ответственных, – не счесть.
СТИХИ МОИ, НАПИСАННЫЕ В ГНЕВЕ
И милость к падшим призывал
Стихи мои порвите под луною В минуты гнева, сложенные мною.
Их строки не поют над колыбелью, Возлюбленным в аулах не поют, Они в родстве с кинжалом, не свирелью, За них меня добром не помянут.
Я завещаю истребить в огне вам Стихи, мне продиктованные гневом.
Перед кладбищем, стоя на коленях, Пред полем, перед женщиною я Прощения прошу, что в песнопеньях Порой являлся, гнева не тая.
За прежний гнев корю себя сквозь слезы, Ломал не раз, как вешний снег, он лозы.
Учил Саади, словом не базаря, В душе лелея избранный напев, Поэт тогда сильнее государя, Когда в себе он побеждает гнев.
И понял я, что сила гнева – мнимость, Сильней перо, когда им водит милость.
Лети, мой стих, прослыв любвеобильным, Давай с тобой под небом родовым Оставим гнев поэтам слабосильным, Клеветникам и недругам своим.
Но если все же дьявольская сила Налиться гневом повелит строке, Пусть в одночасье высохнут чернила И карандаш сломается в руке.
Прослыть желаю, давний сочинитель, Как собственного гнева победитель.
Гнев не способен слезы осушать, Печаль не в силах утолить проклятья, Лишь от любви исходит благодать И мир спасется этой благодатью.
Метут снега иль верещат скворцы, Пой, Магомед, и ты за стих в ответе, Но что нам делать, если подлецы Никак не переводятся на свете?
Огонь любовный – мой калым: О как ты пламенно воспета. Казалось мне, огнем таким Смог обогреть бы я полсвета. Стоит зима, аул в снегу, И хоть со мной ты не в разлуке, Чтобы согреться, к очагу Опять протягиваешь руки.
Скажи, ты знаешь ли невест, Чтоб перед горными верхами За них мужчины отчих мест Калым платили бы стихами?
Его, тщеславью вопреки, Всю жизнь плачу, любви не скомкав. И не осталось ни строки, Чтобы оставить мне потомкам.
Права какая сторона, Что хвалит прошлое иль судит? Жизнь мною прожита одна И никогда второй не будет?
Она не дальний свет чужой, А среди гор под облаками Она, как поле за межой, С колосьями и сорняками.
И я уже не повторю Дорог, что пройдены когда-то, И новой я не проторю Тропы в подножие заката.
Пускай хоть вспять река течет И станет черен снег, как порох, Меня душа не призовет Джигитовать, как прежде, в спорах.
Теперь привычнее всего Ругать вчерашние морозы, Но станут ли щедрее лозы, Теплее зимы оттого?
На разведенную жену За собственные неудачи Иной готов свалить вину: Теперь, мол, все пойдет иначе!
Но где уверенность, что он, Когда отринута помеха, Назавтра, как молодожен, Добьется верного успеха?
МАДИНЕ
Чему остаться суждено – останется оно. А что навек уйти должно – исчезнет все равно. Замолкнет музыка одна – начнет другая путь. Но в чем же истины цена? Где жизни смысл и суть?..
Вопрос мой в воздухе повис. Молчание – в ответ. На жизнь смотрю я сверху вниз, – с высот немалых лет. Ох, сколько пройдено дорог! Припомнить не берусь. Юг, Север, Запад и Восток… Сибирь и Беларусь…
И Миссисипи, и Непал… Моря и небеса… Куда я только не летал! Куда не забрался! Так я судил свои дела, пока сквозь боль и страх Ко мне Мария не пришла с младенцем на руках.
Был нежный лоб его высок. Из глаз струился свет. Хрустальный, чистый голосок промолвил: «Здравствуй, дед!» И я прижал к себе дитя… По жилам потекло Живое, свежее тепло… Чудесное тепло.
К ребенку я душой приник И понял в этот миг: – О дети мира! Я – должник! Я – вечный ваш должник!
ДАНАЯ
Патимат, не грусти, не плачь! Наша Саския вновь здорова. Реставратор – искусный врач – Возродил ее к жизни снова.
И она, как прежде, свежа, Возлежит на любовном ложе, Тело нежное обнажа – На рассвет весенний похожа.
Говорит, что здесь, над Невой, В столь любимом ей Эрмитаже, Для нее – точно дом родной, Здесь она молодеет даже.
Патимат, не плачь, не грусти! Вновь здорова наша Даная, И сегодня я по пути Подмигнул ей, все понимая.
ТВОЕ ИМЯ, ТВОЙ ОГОНЬ, ТВОЯ ЗВЕЗДА
Прошла, разожгла очаг… Были речи твои тихи. Твое имя шепчу в ночах. Без него замерзнут стихи.
Распахнула настежь окно. Весь рассвет упал на меня. Моим песням жить не дано Без игры твоего огня.
Как богиня на корабле, Кажешь путь через все года. Захлебнется Кавказ во мгле, Коль померкнет твоя звезда.
Что там бомба? Единого дня Не протянет все естество Без твоей звезды, без огня И без имени твоего.
ДВЕ МАТЕРИ
Трех дочерей Удрученная мать На дочерей Принялась гадать.
Младшая – девушка Зрелых лет. Муж есть у средней, А счастья нет.
Третья – не мужняя, Не жена: С мужем нелюбящим Разведена.
Трех сыновей Изможденная мать На сыновей Принялась гадать.
Странствует где-то Старший джигит. Средний джигит На войне убит. Младший Женою покинут давно.
Годы идут, На душе – темно.
ВЕЧЕРЕЛО
Было много гостей, И родных, и друзей. Потонули они, Как во мраке – огни.
Полночь било давно. На веранде – темно. Чуть заметны пути… Но куда мне пойти?
К земляку загляну. Погрозит он рукой: – Тс-с! Разбудишь жену! Час-то видишь – какой?
Я к министру зайду. Этот будет мне рад. Но прочтет, на беду, Свой готовый доклад.
Есть поэт… Тот не в счет, Коль к нему загляну, Он поэму прочтет Строк на тыщу в длину.
Где-то есть друг большой С очень давних времен. Он мне верен душой… Жаль, не знаю, кто он…
ОТКУДА ТЫ, ПЕСНЯ?
– Ты откуда, песня, взялась? – С люльки той, что качала мать. – А куда уходишь сейчас? – К детской люльке пойду опять.
– Ты откуда взяла напев? – Из отцовского очага. – А куда уйдешь, отзвенев? – В твой очаг… И вся недолга!
– Песня, ты откуда пришла? – С тех высот, где синеет лес, Из глубин, где скопилась мгла, С дагестанских небес.
От белеющих парусов. От родных печальных полей. От родных материнских слов. От курлыканья журавлей.
– Песня, ты к каким адресам Вновь уносишь благую весть? – Полечу по всем адресам, Адресов у меня – не счесть!
Столько их, городов и стран! Столько весен и столько зим! – А потом? – Вернусь в Дагестан, К ним, глазам моим дорогим!
– Песня! Где твой последний след? – У могилы, там, на юру! – Ты в могилу уходишь? –Нет! Я бессмертна. Я не умру.
ЛОТЕРЕЙНЫЙ БИЛЕТ
Лотерейный билет Я сегодня купил. Возврати мне, билет, Моей юности пыл,
Чтоб сиял я и жег, Чтоб других мог зажечь. Чтобы голубя смог Я под мышкой испечь.
Но билет проиграл: Видно, номер не тот. Я брожу между скал, Меж отвесных высот И, смотря на билет, Вопрошаю у них: Есть ли завтра иль нет У стихов у моих? Мельтешат номера, И смутна их игра: Этот вспыхнул сейчас, Тот блеснул и погас… Но счастливый билет Был мне с юности дан. Не погаснет твой свет, Мой родной Дагестан! Дагестан мой, пребудь, И пока ты велик, Будет радостен путь У стихов у моих!
АМИНЕ
С добрым утром! Засвети свой взгляд! С новым утром, птенчик мой хороший! Жизнь моя, идущая на спад, Видишь, хлопает тебе в ладоши!
Для тебя я песню приберег… Не поймешь пока, но все ж послушай! Вижу, что ступаешь на порог, Ты, малютка, – дар мой наилучший!
Как ни бейся, что там ни пиши, В ад спускайся, поднимайся к звездам, – Краше человеческой души Ни один поэт еще не создал!
Жизнь свою я отдавал стихам, Песни я писал, смеясь и плача… Но сейчас всю жизнь свою отдам За тебя… И все стихи в придачу!
Чтоб росла ты краше и умней, В гроб сошли десятки поколений… Орден мой – всех прочих драгоценней, – Дай прижму тебя к груди моей!
ТАВУСЕ
В люльке – крохотное существо. Радуюсь ему, а в горле – слезы. Как мало дите! А вкруг него – Явные и тайные угрозы.