«Наверное, будут глохнуть историки…»
Наверное, будут глохнуть историки,копаясь в тоннахнашей риторики…Но — сквозь любую наносную муть,которая сверху лежит, —они должны понять(и поймут!),как мы любили жить!Жить!Ладонями землю трогать.
Жить!Детей качать на руках.Жить!и чувствовать друга локоть.Жить!И видеть лицо врага.
«Мы судьбою не заласканы…»
Мы судьбою не заласканы.Но когда придет гроза,мы возьмем судьбу за лацканыИ посмотрим ей в глаза.Скажем:«Загремели выстрелы.В дом родной вошла беда…Надо драться?Надо выстоять?»И судьба ответит:«Да».Скажем:«Что ж. Идти готовы мы…Но скажи ты нам тогда:наши жены станут вдовами?!»И судьба ответит:«Да».Спросим:«Будет знамя красноенад землейалеть всегда?Наши дети будут счастливы?»И судьба ответит:«Да».…………………………..И мы пойдем!
Друг
Мы цапаемся жестко,Мы яростно молчим.Порою — из пижонства,порою — без причин.На клятвы в дружбе крупныеглядим, как на чуму.Завидуем друг другу мы,не знаю почему…Взираем незнакомос придуманных высот,считая, что другомуотчаянно везет.Ошибок не прощаем,себя во всем виним.Звонить не обещаем.И все ж таки звоним!
Бывает:в полдень хрупкиймне злость моя нужна.Я поднимаю трубку:«Ты дома, старина?..»Он отвечает:«Дома…Спасибо – рад бы…Но…»И продолжает томно,и вяло,и темно:«Дела… Прости… Жму руку…»А я молчу, взбешен.Потом швыряю трубкуи говорю:«Пижон!!»
Но будоражит в полночьзвонок из темноты…А я обиду помню.Я спрашиваю:«Ты?»И отвечаю вяло.Уныло.Свысока.
И тут же оловяннобубню ему:«Пока…»Так мы живем и можем,ругаемся зазря.И лоб в раздумьях морщим,тоскуя и остря.Пусть это все мальчишествоминые назовут.
Листы бумагичистымичетвертый день живут, —боюсь я слов истертых,как в булочной ножи…Я знаю:он прочтет ихи не простит мне лжи!
Костер
Умирал костер, как человек…То устало затихал,то вдругвздрагивал, вытягивая вверхкисти желтых и прозрачных рук.Вздрагивал, по струйке дыма лез,будто унести хотел с собойэтот душный, неподвижный лес,от осин желтеющих рябой,птиц неразличимые слова,пухлого тумана длинный хвост,и траву, и россыпь синих звезд,тучами прикрытую едва.
Счастье
Чего грустишь, красавица?Зачем глаза заплаканные?Смотри, как парни зарятсяна губы твои ласковые.Твоим красивым платьямзавидуют подруги…Зачем тогда ты плачешьи опускаешь руки?
Домой идешь ты медленно.Там печка дышит жарко.Там жизнь течет размеренно,ни шатко и ни валко.Домой, где пахнет тестомиз темно-красных крыноки где подушкам теснона дедовских перинах.Где много всякой всячины,где вгрызлись в сундукистаринные, висячие,пудовые замки.Любительские снимкиприклеены к стене.Стоят жбаны брусникина низеньком окне.Сверчок за печкою поет,в сарае куры квохчут…
Чеготебе недостает?Чего еще ты хочешь?Не над тобой ли, девушка,мать причитает глухо:«Расти, моя Надеждочка!Расти, моя голубка.Расти —твои родителиподыщут скоро зятя,простого,обходительного,умного в хозяйстве…Расти, моя красивая, —ни пуха ни пера…»
Но за горами синимиесть речкаАнгара…«Для Наденьки-невестынькив шкафу лежит приданое…»
Но за горами дальнимиживут твои ровесники.Они ведут машинысквозь ночь и сквозь тайгу.Они едят не жирнои спят порой в снегу.В лицо им хлещут ливни,кусты одежду рвут…Но все равносчастливеетебяони живут!Но все равно их песниповеселей твоих!И много интереснеетвоейсудьба у них!Они не могут сдатьсятайге и мошкаре.Они построят станциюна речке Ангаре!..Под головами — ватники.Мигает лампа сонно…