Сегодня хочу усладиться
Печалью размеренных строк.
Осеннее солнце садится,
Летят журавли на восток.
«Был ангел послан эту душу взять…»
Был ангел послан эту душу взять
И в небо унести ее опять,
В страну, где нет печали и страданья.
И ангел тенью пал на мирозданье,
И умер я и перестал дышать.
Тогда водитель-дух, с заботой нежной,
Крылом закрыл любезный мне порог
Земли — всей красоты ее безбрежной,
Которую велел оставить Бог,
Порог земли, прекрасной и мятежной.
Безмолвие, простор и тишина
Сменили шум встревоженной вселенной,
И медленно, с ресниц земного сна
Теснима слепотою вдохновенной,
За пеленой спадала пелена.
Но ангел молвил: «Воля вечной Силы,
Здесь — область тени, той, что разделила
Земные и небесные дела…
— «О, неужели смерть — такая мгла?»
— «Преддверие».
Но темнота слепила.
И ринулись мы в темноту, и вдруг
Краса иных миров глазам предстала;
Я сделался весь зрение и слух,
А вестник смерти, вечный, верный друг
Последнее откинул покрывало…
Все — только сон, — и никого вокруг.
«Несётся в пустоте Земля…»
Несётся в пустоте Земля,
Кружась, в пространстве звёзды мчатся, —
Как восхитительно качаться
Цветку на высоте стебля!
Подобный огненному чуду,
Горит над Альпами восход.
Пастух, пришедший с гор оттуда,
Над светлым озером поёт.
Счастливое существованье,
Рай, данный нам, рай милый наш!
Певец, о нём воспоминанья
Ты, всё равно, не передашь.
Но этот голос на восходе —
Всё звонче, всё прозрачней он.
Какая тишина в природе,
Как озарился небосклон!
Пантикапея
Л.Л. Догмеру
Сияющая, мраморная, в воду
Нисходит пристань кругом, как венец.
Привязанные лодки на свободу,
Качаясь, рвутся с бронзовых колец.
Вверху амфитеатром синим горы
Теснятся в небо и Тезеев храм
Готов принять процессии и хоры,
Идущие к аттическим богам.
Эллада в скалах Таврии нетленна
И корни лоз и рыба в глубине,
Забывши обо всем, что современно,
Классической покорствуют весне.
Пантикапея древняя, тебе ли
Я песнь размером варварским пою
В стране, где грек, играя на свирели,
Умел прославить родину свою.
«По утрам читаю Гомера…»
По утрам читаю Гомера —
И взлетает мяч Навзикаи,
И синеют верхушки деревьев
Над скалистым берегом моря,
Над кремнистой узкой дорогой,
Над движеньями смуглых рук.
А потом выхожу я в город,
Где, звеня, пролетают трамваи,
И вдоль клумб Люксембургского сада
Не спеша и бесцельно иду.
Есть в такие минуты чувство
Одиночества и покоя,
Созерцания и тишины.
Солнце, зелень, высокое небо,
От жары колеблется воздух,
И как будто бы все совершилось
На земле, и лишь по привычке
Люди движутся, любят, верят,
Ждут чего-то, хотят утешенья,
И не знают, что главное было,
Что давно уж Архангел Божий
Над часами каменной башни
Опустился — и вылилась чаша
Прошлых, будущих и небывших
Слез, вражды, обид и страстей,
Дел жестоких и милосердных,
И таких же, на полуслове,
Словно плеск в глубоком колодце,
Обрывающихся стихов…
Полдень. Время остановилось.
Солнце жжет, волны бьются о берег.
Где теперь ты живешь, Навзикая?
Мяч твой катится по траве.
Девочке
О ласточке, о мышке, о лисичке
Хотел бы я с тобой поговорить.
Сплетают гнезда на деревьях птички,
Паук ведет серебряную нить.
А ты, с утра, большому солнцу рада
И чашечкам цветов удивлена;
Моя пора — как зрелость винограда,
Твой каждый день — весна, всегда весна.
Скликает стадо дудочка простая,
А пастухам иной поставлен срок:
И жизнь не та, когда мы вырастаем,
И злые годы едки, как песок.
«С озарённого востока…»
С озарённого востока
В ширь раскрытого окна
Свет вливается потоком,
Дышит и шумит весна.
Господи, какая сила
В этом возвращенье дней,
В сменах года легкокрылых,
В ясной осени моей.
Я вдыхаю грудью полной,
С благодарностью всему,
Этот воздух, эти волны,
Побеждающие тьму.
В день Покрова
I. «Как звезда над снежными полями…»
Как звезда над снежными полями,
В августе — над золотом садов,
В ночь весеннюю — над тополями
Русских сел и русских городов
Ты восходишь, наш покров незримый,
Матерь Божия. Любви твоей
Над землею, некогда любимой,
Милость драгоценную пролей.
Дни проходят, тишиной томимы,
Гибели и смерти нет конца;
Ты, Которой служат серафимы,
Ты, Которой служат все сердца,
Милость ниспошли свою святую,
Молнией к стране своей прийди,
Подними и оправдай такую,
Падшую, спаси и пощади.
II. «Только гибель и воспоминанье…»
Только гибель и воспоминанье!
Ясны сумерки. Гроза прошла.
За рекой на дальнем расстояньи
В городе звонят колокола.