Когда в окне расплюснулось лицо,
Я выбежал в испуге и печали.
Луна была окружена кольцом,
Во мраке мокрые кусты качались.
Залаяла собака. Как во сне,
Прохожий гнался за широкой шляпой,
И черный пес в полночной тишине
Вокруг меня ходил на мокрых лапах.
Обыкновенный пес, каких везде
Необычайно почему-то много…
Но этот был как месяц на воде,
Не отставал ни разу всю дорогу.
«И опять я сам себе товарищ…»
И опять я сам себе товарищ,
Не считая тень мою… Ведь с ней
Мы гуляем неразлучно в паре
Солнечной дорогой наших дней.
Я надену шляпу — в шляпах ходим,
Зонтик в руку — с зонтиком идем.
Если в небе облако проходит,
Разойдемся и опять вдвоем.
Жаль, что как бы ни было прекрасно
Поменяться с тенью — силы нет —
Возникать, когда светло и ясно,
Уходить, когда уходит свет.
«Солнце греет, пахнут липы медом…»
Солнце греет, пахнут липы медом.
Мы идем в толпе других прохожих.
Перед нами Сена, блещут воды,
Длинный мост мы переходим тоже.
Смотрим вниз на быстрое теченье:
Пароход плывет в Медон с народом,
Ходят волны, выступает пена
Золотым углом за пароходом.
Винт шумит, а пассажиры, сидя,
Пьют вино со льдом, считают сдачу.
Я с тобою часто это видел.
Много раз хотелось нам на дачу
Плыть на этом пароходе белом,
Пить вино со льдом и прохлаждаться.
Много раз нам этого хотелось.
Только как-то не пришлось дождаться.
В жизни мы — как в голубом сияньи:
Все прекрасно, все цветет и блещет.
Но труднее даже подаянья
Достаются нам простые вещи.
«Был темен переулок, темен дом…»
И. Чиннову
Был темен переулок, темен дом,
Светящийся единственным окном.
Квадратный свет ложится на гранит.
— Там человек над книгами сидит.
Ему спокойно, хорошо, светло,
Не постучи я с улицы в стекло.
Он на призыв объятого тоской
Ответит подозрением и враждой,
И если не потушит там огня,
Здесь не увидит никогда меня.
«Сквозь туманы осень поднимает…»
Сквозь туманы осень поднимает
Ледяные звезды в высоту.
Южный ветер ощупью считает
Золотые листья налету.
Вертит их, по тротуарам гонит,
Разбросал на влажных мостовых…
Разве было столько же зеленых,
Сколько под ногами золотых?
— «Ну, конечно, столько!» — отвечает
Спутник мой, упрямый счетовод,
И сухие листья поднимая,
С шелестом по мостовой метет.
«Как в наше время тяжело писать…»
Как в наше время тяжело писать…
Так, только плотник клепки подгоняет,
Чтоб можно было бочке доверять,
Когда железный обруч их сжимает.
Я не могу любить своих стихов.
Я верил бы в какое-то их пламя,
Когда б из ямба выжатая кровь
Казалась влагой, выжатой из камня.
«Поздно ночью, даже слишком поздно …»
Н.В.Р.
Поздно ночью, даже слишком поздно…
За окном почти сплошные звезды.
Тишина высокая в просторе…
А внизу, в кафе арабы спорят.
Даже, может быть, дерутся… Странной
Кажется мне драка, крики пьяных.
Меряю глазами расстоянье
От кафе до звездного сиянья.
«В поезде мне не бывает скучно…»
В поезде мне не бывает скучно,
Протерев запачканные стекла,
Вижу, как ныряет месяц в тучах,
Как земля осенняя промокла, —
Как мерцают влажными огнями
Полустанки, станции, селенья,
Для которых где-то за лесами,
За горами, в темном отдаленьи,
Мой вагон и все вагоны мимо —
Цепью желтых точек пролетели…
Заслонились паровозным дымом
У дороги голубые ели.
Здесь ни прошлым не живешь, ни новым,
В междуцарствии каком-то мчишься,
Потому необычайным словом
Говорить с собою не боишься.
Много в жизни нужно было видеть,
Пострадать от предрассудков старых,
Чтобы так любить и ненавидеть
Все, что хочешь, даже клочья пара.
«Лакает жадно молоко собака…»
Лакает жадно молоко собака, —
Так дождь ночной за окнами идет…
Смотрю в окно, а в стеклах столько мрака,
Что хватит мне его на целый год.
Всё дождь и дождь. И долгой ночью черной
Ни разу звезды не открыли глаз.
Лишь у соседа желтый свет в уборной
Почти под крышей загорался… гас…
Да щупали внизу автомобили
Прозрачными усами влажный мрак.
И те, кому не спалось, выводили,
С фонариком в руках, гулять собак.
И я подумал — хорошо, что звезды
Не смотрят в сумрак, надоевший нам!
Быть может, нужен справедливый отдых
Не только человеческим глазам.
«Сидит и думает о войнах…»
В. Смоленскому
Сидит и думает о войнах:
Все сочинения прочел
И только злых и беспокойных
Сажает у себя за стол.