Собрание стихотворений

* * *
В нем ожил мощный дух Петра
и ломоносовская зрячесть,
и перлы брызгали с пера,
граненой музыкой означась.
Героев славящий порой,
когда о чести пели чаши,
он сам — духовности герой,
среди известных величайший.

* * *
А он любил душою всей
резвистых девушек и деток,
веселье галок и гусей
весной деревьев неодетых,
церквей пасхальный перезвон,
лугов цветенье молодое,
пригретой кошки перед сном
мурчанье под своей ладонью,
тропу меж лип, в крапиве ль, в мяте ль,
с худым мостком через ручей,
в сиянье пламенных свечей
Владимирскую Богоматерь,
и няню с той же долей женской,
с клубком пушистым под рукой,
здоровье, праздность и покой
уклада жизни деревенской,
а в двух столицах умных женщин,
чья бренность прелестью права,
в чьи уши мы и ныне шепчем
им сотворенные слова,
застолье дружеского пира,
скитаний пыльную печаль,
звучанье моцартовских чар,
и Вальтер Скотта, и Шекспира{377},
пору осенних паутин,
когда и мы с тобой, подруга,
коль захотим, то полетим
в края им хоженного юга,
не тот беспамятный приют,
где вы гнездо свое совьете,
а — перед тем, как отпоют —
леса в прощальной позолоте,
невозмутимый воздух нив,
где и ветрам не погуляти,
и, вечность с отрочеством слив
в сухом и колком аромате,
смесь свежести и духоты,
когда лежишь, зарывшись, в сене,
и в рощах к ягодам ходы, —
короче, все, что любим все мы,
мороз и солнце, лед озер,
снежок, хрустящий у порога,
на окнах инистый узор,
метель над зимнею дорогой,
когда, забыв о ездоке,
ямщик поет от дум избытка
и в снежно-белом кипятке
пылит и плещется кибитка…

* * *
Он Божий мир любил за всех,
кто до него, и с ним, и после, —
вот и сейчас он где-то возле
страданий наших и утех.
Мы горе чарочкой зальем,
а он — добра и лада залежь,
и все спасенье наше в нем,
и на него надежда вся лишь.
Политикой отмерен пыл
шутов, раздувшихся в пророки, —
а кто из русских не любил
и облик пушкинский, и строки?
Читайте Пушкина, друзья!
Как жизни не было б без солнца,
так нам без Пушкина нельзя,
и только Пушкиным спасемся.
Не смыть водой, не сжечь огнем
стихи божественно-простые, —
и чуть кто вымолвит: Россия,
мы тут же думаем о нем.

1962, 1991