И брешут еще сладимей,
что Вы, разогнув тетрадь,
играете со святыней,
а с нею нельзя играть.
Мы рады причине всякой
унизить Господний свет:
ведь мерзостно быть писакой,
когда перед ним — поэт.
Начхать мне на все на это!
Духовность — не поле битв.
Не может поэт поэта,
услышав, не полюбить.
О девочка, русской ранью
к притихшему, словно тать,
ко мне прикоснитесь дланью,
чтоб рыцарем Вашим стать.
АЛЕКСАНДРЕ ЛЕСНИКОВОЙ{381}
Пью за Хьюза, Хикмета и Гарсиа Лорку,
за бессмертную душу и черствую корку
вместе с добрым вином, чей крепителен норов,
спирт воловьей работы и бешеных споров.
За стихи, что от шпиков таились под спудом,
за пропавших во тьме и за выживших чудом,
за влюбленных пришельцев из лагерной школы,
чудаков с чердаков, чьи певучи глаголы,
за дарующих радость везде и всечасно,
за тебя, раз ты к этому делу причастна,
и, запомнив навек горячо и подробно,
за твою красоту, Александра Петровна!
Нас печали качали и грозы растили.
Хорошо, что мы — дети метельной России,
но не худо и то, что у солнца и сини
нам сподобилось жить на степной Украине.
От бедовых голов далека беззаботность.
Нас пугает покой, неизвестность зовет нас.
Но, волнуясь, не раз припаду и присяду,
и послушаю русскую Шехерезаду.
О, язычница Севера, ясное чудо!
В наши трезвые сны ты зачем и откуда?
Как поют нам твой голос, осанка и облик!
Ночь запутала хмель в волосах твоих теплых.
О тебе не умолкнут хмельные помины
в миллионах сердец россиян с Украины,
не забудет никто, перед памятью жалок,
как любили тебя в переполненных залах.
Неуклончивый друг мне судьбою подарен,
и за дружбу с тобой я судьбе благодарен,
и люблю твой талант, задушевный и вещий,
и свищу тебе в лад свои лучшие вещи.
БОРИСУ НЕЧЕРДЕ{382}
Я в этом не участвовал,
не ведал добра там.
Лишь одно счастье,
что встретился с собратом,
что, злой и худой,
стихи мне читал
борец с нищетой
Борис Нечерда.
Не подал гроша черни,
не труся, не шепча,
напомнил про Шевченко —
поэта мужичья.
В комнате подвальной
хворые дерзали,
хворост подваливая
под державу.
Спичками чиркали,
купол проклюнув,
как будто из цирка
пара клоунов.
Ждали неуклончиво,
с кем бы силой меряться.
Не горюй, хлопче!
Всё перемелется!
Не траться по волынкам.
В народ себя оттисни.
Быть тебе великим
поэтом Отчизны.
АКАДЕМИКУ А. Я. УСИКОВУ{383}
Во дни сомнительных торжеств
я славил разум человечий.
О, знал бы я, чего предтечей
окажется сей раб и лжец!
Но будет прок ли хоть на грош,
коль на него досаду выльем,
кому обязаны обильем
разврат, насилие и ложь.
Смирясь, над тем не зубоскаль,
пред чем века благоговели.
Однако ж, был умен Паскаль
и был умен Макиавелли.
Ведь как ни лют геенский мрак
тех лет, что нам на одре снятся,
а все же, надобно признаться,
что даже Сталин не дурак.
Сказать про главное нельзя,
и я молчанья не нарушу,
но ум опережает душу,
по грани опыта скользя.
Вся наша будущая тьма,
все наши бреды, наши муки —
плоды бессовестной науки
и бессердечного ума.
Мы не взываем и не ропщем,
нам остается водку пить
да в обалдении всеобщем
конец всемирный торопить.