Двадцатый век болит и кается,
он — голый, он — в ожогах весь.
Бездушию политиканства
Поэзия — противовес.
На колья лагерей натыканная,
на ложь и серость осерчав,
поворачивает к Великому
человеческие сердца…
Не для себя прошу внимания,
мне не дойти до тех высот.
Но у меня такая мания,
что мир Поэзия спасет.
И вы не верьте в то, что плохо вам,
перенимайте вольный дух
хотя бы Пушкина и Блока,
хоть этих двух.
У всех прошу, во всех поддерживаю —
доверье к царственным словам.
Любите Русскую Поэзию.
Зачтется вам.
ВОТ ТАК И ЖИВЕМ{29}
С тенями в очах
от бдений и дум
с утра натощак
на службу иду.
Ах, дождик ли, снег, —
мне все трын-трава, —
в непрожитом сне
спешу на трамвай.
Подруга моя,
нежна уж на что,
не хуже, чем я,
воюет с нуждой.
С зари до зари,
с работы домой —
картошку свари,
посуду помой.
А дома одно:
в вещах недочет,
на крышу окно
и стенка течет.
Устанем, придем,
тут лечь бы в тепле, —
хватает с трудом
на книги и хлеб.
Но лучшую часть
души не отнять:
потухнем на час —
и рады опять.
Ладонь на ладонь,
плевать, что озяб:
была бы любовь
да были друзья б!
Открытый для всех,
от зла заслонясь,
да здравствует смех
в каморке у нас!
Приходят от дел,
от мытарств дневных
и эти, и те,
и много иных.
И спор до утра
под крышей сырой
чуть-чуть не до драк
доходит порой.
И взоры синей
от той кутерьмы,
и много семей
таких вот, как мы.
С пустою мошной
любовь бережем, —
и все нам смешно,
и все — хорошо!
ДИАЛОГ О ЧЕЛОВЕКЕ{30}
— Человек, человек,
божия коровка,
у тебя короткий век,
куцая головка.
— Хоть и мало годов
положила доля,
бьется на сто ладов
сердце молодое.
Голова — не изъян
с ликом ясноглазым.
Что не видно глазам,
то узнает разум.
— Человек, человек,
божия коровка,
сам ишачишь целый век,
а земля — воровка.
— Я — земной, голодал,
работящ и беден,
чтоб расти городам
и смеяться детям.
Ты хоть в небе виси,
коль породы звездной.
Я с землею в связи.
Разлучаться поздно.
— Человек, человек,
божия коровка,
духом слаб, телом ветх,
на ногах веревка.
— По болотам, по рвам,
городя и сея,
я их много порвал
мощью тела всею.
Я огонь высекал,
хоть и был опутан.
Грезил высью Икар.
Разин бился бунтом.
— Человек, человек,
божия коровка,
одному весь свой век
маяться ли ловко?
— Не велик — не беда,
да не так уж мал я.
Как у суши — вода,
У Ивана — Марья.
Я люблю. Отвяжись.
Я тружуся, братец.
Вот вам смерть.
Вот вам жизнь.
Сами разбирайтесь.
ГЕОРГИЮ КАПУСТИНУ{31}
1
Простые, как бы хрустальные,
до смеху и ласк охочие
хорошие люди — крестьяне,
хорошие люди — рабочие.
Задумчивые — на севере
и бешеные на юге,
хорошие люди — все вы,
друзья мои и подруги.
И сад вашей плоти пышен,
и радость в нем бьет ключом…
А мы свои книги пишем,
как воду в ступе толчем.
А мы зато знаем лучше
в дни боя и в ночи ласк,
что главная революция
на свете не началась.