С общежитьями и гаражами,
С полыханьем неоновых жил,
Дорогие мои горожане,
Я как вы зимовал и дружил.
И зато, лишь сомкнутся ресницы,
В музыкальном и светлом дыму,
Он мне снится, как будто не снится,
А как будто иду по нему, —
После гроз, в электрических лужах,
В перспективе любимых аллей.
Даже ради славнейших и лучших
Мне его не забыть на земле.
СТУДЕНТЫ{506}
На площадях, в трущобах и аллеях,
В печенку обжигающей пыли,
Назло векам бушует поколенье
Высоколобых юношей земли.
Поскольку речь зашла о благородстве,
Они на крепкий сделаны покрой,
У них на лицах есть особый отсвет,
Сердца пьянит их радостная кровь.
Им натощак любовь и слава снятся,
Они беспечной мудрости полны,
Филологи, биологи, физматцы,
Соль жизни, цвет и острота страны.
Ночь напролет обсасывая пальцы,
Забыв мечтать про скудные гроши,
Им суждено в учебниках копаться,
Черновики конспектов ворошить.
Ну, посудите сами, каково им
Над языками мертвыми корпеть,
Когда сияет небо голубое
И солнце душу лечит от скорбей?..
Но будет день, и как бы там ни рыкал
В пустынном храме бешеный декан,
Они подальше сунут свой матрикул
С профессорской мазнею по бокам.
И снова — ветер, и опять по сини
Земных ручьев, по зелени дорог
Пойдут пылить подошвами босыми
По той России вдоль и поперек.
ОСЕНЬ{507}
Вечер — долгий, день — недолгий,
Ветер — дворник без метелки:
Только тронься либо дунь —
Липа в бронзе, дуб — латунь.
Над пустеющей пашней
Вьется пыль летучей башней.
Все живое гнется ниц.
На ветвях не слышно птиц.
С тучей ливенною в шалость
Тучка снежная смешалась,
Бьется дядька Водяной
В паутине ледяной…
А трамвайной лихорадки
Учащаются припадки,
При словах «вагон в депо» ж
Учиняется дебош.
У семейных нынче драмы,
Ладят печи, ставят рамы,
Точут пилы — топоры.
Умножаются воры.
Обнажаются березы.
Приближаются морозы.
Едет маршал Дрожжаков
На поверку пиджаков.
Где лучше и где краше?
Неужто в небесах?
Ах, только глупый спрашивает,
А умный знает сам.
Ведь в доле самой узкой
Слышна как бы сквозь сон
Таинственная музыка —
Далекий перезвон.
То семь небес вращается,
Звеня, одно в одном,
И все в себя вмещает
Певучий этот дом.
Там скачет канареечка
По жердочкам своим.
Там бог в глубинах реет,
Клубящийся, как дым.
И хоть бы даже атомами
Ты бомбу начинил,
Не разорвешь охвата
Прозрачной той брони.
…Но жил же мальчик-с-пальчик?
Он жил, но жил давно.
Что год, то все обманчивей
Становится вино.
* * *
И мне, как всем, на склоне лет дано{509},
Забыв, как песни вольные поются,
По выходным жену водить в кино,
Копить рубли и обрастать уютцем.
Привыкну пить какао по утрам,
Жирок — ей-ей — появится на морде,
Душа, заснув, излечится от ран,
И за тактичность поднесут мне орден.
И буду жить в уюте и тепле,
И свежий ветер горла не простудит.
Любимых много будет на земле,
Зато друзей не так уж много будет.
Но вдруг, однажды, в собственном авто
Под вечер мчась из города на дачу,
Я вспомню юность, распахну пальто
И — даже очень может быть — заплачу.