О девочка моя! цветок полуразвитый!
Я перелью в тебя мой нектар ядовитый.
Дай гиакинфы уст! ты вся — горящий снег,
И око томное улыбчиво и узко.
Я млею сладостью неутомимых нег,
Пьяна лобзанием и ароматом муска.
Жестокий лев зубов не изострит,
Спокойна лань среди дубрав Немеи,
Из топких блат уже не свищут змеи,
И гидра травы кровью не багрит.
Но золотом в тени ветвей горит
Душистый плод. Прохладные аллеи
Уводят в тайный мрак, где — как лилеи —
Серебряные груди Гесперид.
Сверкает жемчуг, блещут хрисолиты
На поясе пурпурном Ипполиты.
Сколь сладок яд елея устных роз!
И пламя жжет, и слепнет взор от света.
Назад!.. Но плащ к моим костям прирос,
И рвется плоть, и вторит воплям Эта.
VI. ASCLEPIADEUS MAIOR[76]
Ты — харита весны, ты — гиакинф богом любимых рощ.
Сладко имя твое, нимфа дубрав! Дафны ли дикий лавр
Вешний в кудри вплету нежной тебе? Иль Амафусии
Первый пурпур сорву — влажный венок сладкоуханных роз?
Злачно ложе твое! зелень земли сладостнотравная
Нежит бедер твоих белый наркисс. Рдянец сосцов и уст
Благовонием роз жала зовет гулкозвенящих пчел.
Ах, нужны ли цветы той, кто сама — роз и лилей цветник.
Тебе шестнадцать лет. Подобно серне дикой
Ты мчалась от меня в полдневный час, когда
Я гнал через холмы, поросшие мирикой,
К родному озеру шумящие стада.
Не бойся, глупая! давно в долинах смежных
Мы стережем стада. Тебе знаком Титир:
Моих веселых коз и телок белоснежных
Ты любишь молоко и ноздреватый сыр.
Лениво спят быки. На горных склонах козы
Рассыпались щипать свой лакомый китис.
Я сплел тебе венок. Смотри: наркиссы, розы
Стеблями с нежными фиалками сплелись.
………………………………………………………
Испачкавшись землей и золотым навозом,
Руками, крепкими, как белая кора,
Сжимаешь ты сосцы упрямым, диким козам,
И струи молока звенят о дно ведра.
Как я давно люблю и твой румянец смуглый,
И взоры, полные желанья и стыда,
И грудь, которую всё более округлой
И тучной делают бегущие года.
Ах, я бы мог терпеть! Но помнишь, как недавно,
Залегши в заросли, я подсмотрел, как ты
Купалась в жаркий час? Приняв меня за фавна,
Ты громко вскрикнула и скрылась за кусты.
С тех пор преследуют мое воображенье
И труди сочные, как спелые плоды,
И бедра крепкие, и вольные движенья
Могучих белых ног, сверкавших из воды.
Моя желанная! когда ж под тайным сводом
Дубов развесистых нас сопряжет Эрот,
И козьим молоком, укропом, диким медом
Благоухающий я поцелую рот?
VIII. АПОЛЛОН С КИФАРОЙ[78]
Зачем, с душой неутоленной
Весельем Зевсовых пиров,
Я приведен под твой зеленый
Приветно шелестящий кров?
Припав лицом к коре холодной,
Целую нежные листы,
И вновь горят любви бесплодной
Несовершенные мечты.
Как зелени благоуханье
Мучительно душе моей,
Как сладость твоего дыханья
Струится с лавровых ветвей!
Но ствол не затрепещет гибкий
И не зардеет лист. В тиши
Чуть слышен стон твоей улыбкой
Навек отравленной души.
Былой тоской, любовью старой
Душа больна. Уныл, суров,
Один, с печальною кифарой,
Брожу, тоскуя, средь лесов.
вернуться
Геракл на Эте (с. 182). По др. — греч. мифологии, на горе Эта завершилась земная жизнь Геракла. В первых строфах перечисляются подвиги Геракла: победа над немейским львом, лернейской гидрой, посещение сада Гесперид. Геспериды — нимфы, дочери Ночи, хранительницы золотых яблок вечной молодости. Ипполита — царица амазонок. Добывание ее пояса — девятый подвиг Геракла.
вернуться
Asclepiadeus maior (с. 183). Asclepiadeus maior — большой асклепиадов стих (лат.). Посвящение — Владимир Оттонович Нилендер (1883–1965), филолог-классик, поэт, переводчик, участник кружка «аргонавтов»; близкий друг Соловьева со студенческих времен.
вернуться
Идиллия (с. 184). В. 1908. № 8. С. 10–11, № 4 в цикле «Сельская цевница». Титир — сын пастуха Филета, герой повести Лонга «Дафнис и Хлоя».
вернуться
Аполлон с кифарой (с. 186). В основе ст-ния миф о любви Аполлона к нимфе Дафне. Кифара — др. — греч. струнный щипковый музыкальный инструмент. По мифу, Аполлон получил кифару от Гермеса.