Дворянин II сатиры Кантемира — это напудренный и разодетый столичный щеголь, потомок аристократического рода. Тонкий знаток придворного этикета и вместе с тем любитель картежной игры и заморских вин, пустой и высокомерный, он требует себе наград и почестей за древность своего рода, за иссохший пергамент, и котором исчислены заслуги его предков.
В словах и в вопросах, которые ставит Аретофилос перед надменным дворянином, раскрывается внутренняя несостоятельность последнего.
Аретофилос не отрицает полезности дворянского сословия вообще («Не пустое дело есть знатная порода»), тем не менее он выступает убежденным поборником благородной идеи о внесословной ценности человека.
Кантемир предвидел то недовольство, которое должна была вызвать его сатира в кругах дворянства, предвидел и обращенный к нему вопрос о том, кто позволил ему выступать столь строгим судьей дворянства. «На последний же их вопрос, — отвечал в предисловии к сатире Кантемир, — кто меня судьею поставил, ответствую: что все, что я пишу, — пишу по должности гражданина, отбивая все то, что согражданам моим вредно быть может». До Кантемира в русской литературе никто не высказывал таких смелых суждений. Это и дало право Белинскому при анализе второй сатиры писателя заявить, что в ней были выражены «святые истины о человеческом достоинстве».[1]
В событиях, связанных с восшествием на престол Анны Иоанновны в начале 1730 года, «ученая дружина» выступает как политическая организация. Предложенные новой самодержице от лица верховников «кондиции» были подписаны ею в Митаве, до приезда в Москву. Однако к моменту этого приезда в среде шляхетства образовалась довольно мощная оппозиция верховникам, возглавляемая кн. А. М. Черкасским. За спиною верховников стояла противодействовавшая петровским реформам старинная аристократическая знать, тогда как оппозиция представляла интересы нового дворянства.
К этой оппозиции примкнула и «ученая дружина». От имени шляхетства А. Кантемир составлял прошение на имя императрицы. Прошение было покрыто многочисленными подписями шляхетства. Как поручик Преображенского полка А. Кантемир принимал деятельное участие в сборе подписей под прошением среди офицеров гвардии. 25 февраля 1730 года возглавляемое кн. А. М. Черкасским шляхетство явилось на заседание Верховного тайного совета, где составленная Л. Кантемиром челобитная была им уже прочитана императрице, после чего последняя предложенные ей верховниками «кондиции» «изволила» <...> издрать» и принять самодержавие. «Первым знаком признательности, — пишет О. Гуаско, — полученной кн. Кантемиром от императрицы, было пожалование тысячи крестьянских дворов. Она награждала этим подарком не только А. Кантемира лично, но также его двух братьев и сестру, которые обладали весьма незначительной частью наследства отца. Это проявление монаршей благосклонности напугало придворных и особенно кн. Голицына, тестя Константина, старшего брата Антиоха; кн. Голицын опасался, как бы последний не воспользовался милостью к нему императрицы, чтобы возвратить поместья, несправедливо от него отчужденные. [1] Убедили императрицу отправить его к какому-либо иностранному двору в качестве посланника. Искавшая только повода для вознаграждения А. Кантемира, она поверила тому, что это предложение исходит из чистых побуждений. Однако крайняя молодость кн. Кантемира была причиной известной нерешительности с ее стороны». [2] Императрица окончательно согласилась с предложением отправить А. Кантемира в Лондон только после того, как оно получило решительную поддержку со стороны Бирона.
Итак, в отличие от других лиц, участвовавших в возведении Анны Иоанновны на престол, Антиох Кантемир не получил от нового правительства никаких личных наград. На протяжении почти двух лет, прошедших с момента воцарения Анны Иоанновны, А. Кантемир продолжал оставаться в чине поручика, полученном им еще в царствование Петра II, в 1728 году. Относящееся к 1731 году притязание А. Кантемира получить пост президента Академии наук также осталось неудовлетворенным. Какие-то скрытые от глаз исследователей причины препятствовали А. Кантемиру занять то общественное и служебное положение, которое соответствовало бы его дарованиям и образованию. Причиной, порождавшей в придворных кругах подозрительное отношение к А. Кантемиру, могла быть его литературная деятельность. Это предположение подтверждается наступившим в 1731 году и продолжавшимся шесть лет перерывом в сатирическом творчестве писателя. В пользу этого предположения говорит также и свидетельство H. И. Новикова, который в «Трутне» за 1769 год заявлял о том, что на Руси были сатирики и посильнее его, «но и тем рога обломали».[1]
1
В 1729 году Константин Кантемир, пользуясь покровительством своего тестя кн. Д. М. Голицына, получил, вопреки завещанию кн. Д. К. Кантемира, почти все его наследство. —
2
О. Gоuasсо. Vie du Prince Antiochus Cantemir (Satyres du Prince Cantemir. Traduites du Russe en François, avec l’histoire de sa vie. A Londres, chez Jean Nourse. MDCCL), pp. XLI—XLIII.
1
См. «Сатирические журналы Н. И. Новикова. Редакция, вступительная статья и комментарии П. Н. Беркова. М.—Л., 1951, стр. 71 и 527.