Взгляд Миленьи застыл, но её улыбка оставалась неизменной.
— Каждый делает всё для настоящей любви.
«Бог огня самый могучий из всех Родичей, и попал в янтарную сферу, — шептал ей Алексиус. — Чтобы освободить его, Миленья уничтожила бы мир».
Люция вздрогнула.
— Нет, ты не права. Истинная любовь не эгоистична.
— Это твоё мнение. Но есть только одно, что стоит на моём пути и не даёт воссоединится с тем, кого я люблю больше всего на свете.
— Я, — сказала Люция.
— Боюсь, что да. Я знала, Алексиус не сможет убить тебя. Я видела это в его глазах, независимо от того, как глубоко проникла моя магия. Я видела, что его любовь к тебе была правдива. Счастливая девушка. Большинство никогда не испытывало такую сильную любовь. Представь только, мальчик умер за тебя.
Горе ослепило Люцию на мгновение, пока она не собралась с силами, чтобы оттолкнуть его.
— Как ты убьёшь меня? — спросила Люция, и её голос дрогнул вновь.
— Как и Эву. Я украла её магию, украла её бессмертие, но ты уже смертна. Это проще, но не менее приятно. Теперь, — сказала она, и ненавистная улыбка всё ещё была на её губах, — давайте сделаем это.
Что-то привлекло внимание Миленьи, и она посмотрела вниз на землю слева от Люции.
— Это твоё кровь, — сказала она.
— Да, — согласилась Люция.
Миленья посмотрела на снежную землю и увидела, какой символ Люция сделала собственной кровью. Треугольник — символ огня.
Улыбка исчезла с уст Миленьи, и её глаза расширились.
— Что ты наделала?
— Алексиус сказал мне, что я могу сделать в любом месте символ моей кровью, чтобы вызвать его теперь, когда он разрушен. Это его решение, если он хочет подчиниться.
Взгляд Миленьи отчаянно метался, пока она не заметила фигуру, что приближалась со стороны скал.
Высокий незнакомец носил плащ. Люция не видела его лица, но знала, кто это. Самые меньшие эмоции нашли путь в её сердце отталкивая онемение горя.
Страх.
Он отвёл капюшон, показывая тёмно-светлые волосы и янтарные глаза. Он был красив, как Алексиус, неестественно красив. Все Хранители были прекрасны и вечно молоды, как сказал Алексиус.
Но этот молодой человек не был Хранителем.
Миленья казалась удивлённой, понимая, что он не собирается броситься к ней и заключить в свои объятия.
— Миленья, — сказал он, потянувшись к ней и окинув взглядом. — Ты преуспела. Поздравляю.
Наконец-то её улыбка вернулась, и она потянулась к нему, но её рука обмякла, прежде чем она коснулась его.
— Тысячу лет я ждала, любовь моя. Я сделала всё, что могла, чтобы эта ночь была возможной.
— И я благодарен. Очень благодарен, — он протянул руку к ней. Она уничтожила расстояние между ними и прижалась своими губами к его. Это не заняло много времени, прежде чем она отстранилась с испуганным выражением.
— Ты не вернул мой поцелуй.
— Нет, я не сделал этого.
Она успокоилась, возвращая блеск совершенства, словно отказа ждала тысячу лет, будто поцелуй совершенно не взволновал её.
Люция смотрела на неё. Древняя, могучая, красивая женщина — почти богиня, — самая прекрасная, которую Люция когда-либо видела, была отвергнута её возлюбленным, если не сказать больше.
Знала ли Миленья, что всё обернётся вот так?
Молодой человек перевёл взгляд на Люцию. Она задышала быстрее, всматриваясь в его янтарные глаза.
— А ещё я могу сказать спасибо тебе.
— Не стоит.
— Но я должен. Я свободен благодаря тебе. Сила волшебницы, но в теле смертной… как необычно, — он обвёл её взглядом. — У нас есть много общего.
— Нет.
— Есть. Мы оба хотим понять, кто мы, хотим перестать быть использованными другими и отброшенными по их желанию. Мы хотим контролировать наши судьбы и отомстить нашим врагам.
Она не ответила, так поражена она была, но согласилась с каждым его словом.
— К сожалению, — продолжал он, — всё ещё существуют препятствия на моём пути к абсолютной свободе и пределам моей нынешней власти.
— Я позаботилась о большинстве этих препятствий, — сказала Миленья. — Из старейшин жив только Тимофей.
— И ты, конечно. Двое старейшин наделены властью вновь упрятать меня в тюрьму. Это поражает меня, двое — слишком много.
Путаница на лице Миленьи сменилась вспышкой боли, словно он глубоко ранил её чувства, сказав это.
Действительно, это шло не по её плану. Ещё одна ночь и если б Люция умерла, может, всё было бы иначе.
— Я люблю тебя, — сердито сказала Миленья, словно эти слова что-то значили для него. — Я любила тебя. И сделала всё, чтобы освободить тебя, чтобы мы были вместе.