– А вы скажете, кто помогал вам в этом историческом открытии или предпочтете оставить все лавры себе? – перебил Роттенхауса Герберт, смотрящий исподлобья.
– Герберт, тебя интересуют не те вопросы. Лучше спроси меня про то, почему этот скелет, так сказать не обычный, а собранный. Ну с начала большую часть костей этого Хосе Федерико кусками и целыми частями растащили…волки или рыси. Кто водится в этих местах?
– Если бы я знал, кто водится в этих местах я бы вряд ли согласился на путешествия в этот регион.
– Так вот, звери…а может и люди растащили его кости. Но сейчас скелет практически полностью укомплектован, не считая большого пальца левой руки и правой тазовой кости, или как там её. Как такое возможно? Ну, как я уже отметил, кости явно разные. То есть, кто-то, вероятно его приспешники, доставали откуда-то кости и клали их на месте пропавших. Не двигали они скелет, не применяли они других мер видимо по какому-то завещанию покойного.
Зевающий аспирант заглянул в щель палатки. – Почему так поздно…
Профессор ответил не дожидаясь окончания вопроса – Я пустился по следу как только смог! Мне не хватало некоторых документов для нахождения точного места. Но в результате этой войны мой знакомый, перед поездкой в Америку передал мне бумаги, а ведь гад все эти годы знал, что они мне важны. Ну и ещё русский эмигрант с высоким чином передал мне нужные бумаги. Так картина и сложилась. Мог ли я дождаться окончания этой ужасной войны, прежде чем отправляться сюда? Я потратил на эту историю десяток лет и не мог ждать, с каждым годом шанс на то, что меня опередят возрастал многократно!
Уже лежавший под одеялом Герберт, не открывая глаз уточнил – Я имел ввиду, что поздний час для лекций, профессор.
Роттенхаус согласился с напарником и тоже улегся ко сну.
Разбудил профессора отчаянный крик аспиранта посреди ночи. Кромешная тьма, лампа не загоралась, но у исследователя был с собой запасной керосин. После того как была зажжена лампа учёный в секунду огляделся: палатка была приоткрыта, но из открывшегося прохода ничего не было видно. Рэдмонд осторожно выбрался наружу, не видя напарника он продвинулся в сторону раскопок, но вдруг споткнулся. Упавший Роттенхаус огляделся, оказывается он споткнулся об ещё живое тело Герберта. Ничего не оставалось, кроме как наблюдать за последними секундами жизни Харланда, который держался за окровавленный таз двумя руками, отхаркивая красную жижу себе на бороду он шептал:
– Я вытащил…хрк. Артефакт, а потом он в секунду ужался…поблек и высох, а из могилы…кхр кха… – после этих слов Герберт Харланд сделал глубокий вдох, закрыл глаза и расслабив тело замолчал навечно.
Ошеломленный Роттенхаус уложил тело мужчины спиной на землю и забегал глазами в поисках ответов, на ещё не сформулированные вопросы. Причина смерти была ясна – половина тазовой кости бедняги была вырвана вместе со всем, что её прикрывало. В темноте невозможно было определить, какой зверь мог сотворить такое. Побледневший оставшийся в живых ученый чувствовал нутром, что опасность, убившая аспиранта ещё рядом, но не знал, куда от неё деться.
Откуда-то раздался треск и Рэдмонд вскочил. Какое-то неизвестное чувство в сочетании со страхом повело его медленными в сторону могилы. Некоторые ограждающие колышки были вырваны, рядом лежал золотой крест, что раньше был в теле таинственного Хосе, той же формой и с теми же узорами, но даже в темноте было видно, что он выглядит иначе. Если бы металлический посох мог бы мумифицироваться, как человеческое тело, то именно так бы и было описано его состояние: крест стал значительно худее, покрылся какой-то коррозией и потемнел, многовековой артефакт будто прибавил тысячу лет к своему виду.
Профессор Роттенхаус не стал брать этот артефакт, а решил взглянуть в могилу. То, что произошло дальше он так и не осознал в полной мере, но картина этого действа отпечаталась в разуме мужчины на всю оставшуюся жизнь.
Взглянув вниз мужчина увидел бездну, из неё донесся резкий визг, скрежет и треск. Рэдмонд инстинктивно зажмурился и заткнул себе уши. В тот же миг его кто-то схватил за кисти и потянул руки вниз. Прикосновения неизвестного были ледяными настолько, что обжигали. Открывший от боли глаза даже в темноте отчетливо увидел перед собой жуткую фигуру, которая сжимала ему руки, держа свои же руки крестом. Это был полупрозрачный человеческий скелет, которого окутывала какая-то энергия, напоминающая синее пламя. Исследователь мог бы с уверенностью сказать, что сейчас он находится лицом к лицу к восставшему уже третий раз Хосе Федерико Рамос. Но у Рамоса не было лица, а седеющий за секунды Рэдмонд не мог говорить, он лишь вопил во всё горло.