— Когда мне было двенадцать, а тебе четырнадцать, мы сделали надрезы на запястьях и поклялись перед лицом Пресветлой Богини Матери друг другу в вечной любви, — прошептала я, сжимая рукой запястье со шрамом.
Сердце сдавило, защемило, и я боялась вдохнуть глубоко. Стало не хватать дыхания — предчувствие чего-то ужасного и неотвратимого охватило меня.
— Это было давно, Лори! Столько времени прошло! Мы же были детьми! А они подумали, что у нас всерьез! – сказал Джейсон без улыбки. Раздраженно. Недовольно.
— Конечно, всерьез! — запальчиво воскликнула я. — Ты... — у меня перехватило дыхание от ужасной догадки. — Ты не хочешь… — я запнулась, — нашей помолвки? Не хочешь жениться на мне? — я ошарашенно уставилась на Джейса.
— А ты хочешь? По-настоящему? — он резко повернулся, пристально заглядывая в глаза. — Ты действительно хочешь, чтобы мы поженились не по всяким детским несуразным обрядам, а п—взрослому, с подписанием договора или в храме Зардана?
Я смотрела в родные глаза и думала, что схожу с ума, что мне снится кошмар. Но, к сожалению, я не спала.
Что он сейчас говорит? Зачем? Может, если это не сон, то у меня солнечный удар, я лежу в обмороке, и мне только кажутся его серьезное нахмуренное лицо, его ужасные слова? Иначе, чем еще можно объяснить эти странные вопросы? Но разве он мог разлюбить? Нет, это невозможно. Может, он проверяет меня? Проверяет, хочу ли я за него замуж сейчас, когда выросла?
Его юношеское, но уже мужественное лицо было напряжено, густые каштановые волосы были в беспорядке, губы крепко сжаты. Он ждал ответа на вопрос с затаенным страхом, и я почувствовала облегчение. Конечно же, он проверяет меня, ведь мы так давно не виделись.
Я протянула руку и ласково поправила его волосы, потом положила ее ему на щеку. Она не была нежной и с пушком, как раньше. Он уже брился, и я почувствовала под пальцами еле показавшуюся щетину. Это ощущение было таким непривычным, что на миг я растерялась. Мы действительно становимся взрослыми людьми, и сейчас нужно ко всему подходить по-серьезному.
— Конечно, я хочу, чтобы мы поженились по-настоящему, — прошептала я твердо, заглядывая в любимые глаза. – Ведь я люблю тебя больше жизни. Можешь никогда не сомневаться в этом. Я никогда не разлюблю тебя! — торжественно пообещала и замерла, ожидая реакции Джейсона. Вот сейчас он счастливо улыбнется и скажет, что просто разыграл меня, проверял серьезность моих намерений. И поцелует меня.
Настоящее время.
Я смотрела прямо перед собой, обескураженная пришедшими воспоминаниями о прошлой жизни. Сестра Таисия тихо сидела за столом и что-то писала, полностью поглощённая этим.
Воспоминания меня поразили. Та молоденькая восторженная девочка – это я? Какая она непосредственная и искренняя. Как она была влюблена в своего друга детства. Отчаянно, безумно.
А он разлюбил?
Но сейчас я — лера Тубертон! А он — Джейсон Тубертон! Значит, мы поженились и тогда помолвка состоялась? Или это случилось позже? И тут я вспомнила, что марилиец рассказывал, как я уехала в Марилию из-за разбитого сердца. Значит, в тот год помолвка не состоялась.
«Пресветлая Богиня, как же сложно!» — рассердилась я.
Голова разболелась, я прикрыла глаза и хотела поспать, но перед мысленным взором встало серьезное и неожиданно родное лицо Джейсона Тубертона. Сердце защемило от непонятной тоски.
Тангрия. Лето. 3196 год.
Я призналась Джейсу, что люблю его и хочу за него замуж и затаила дыхание. Какое-то время он молчал, странно удивленно смотрел, как будто то, что я сказала, было ново для него. Счастливым он не выглядел. В панике я стала понимать, что Джейсон ждал совершенно другого ответа.
И я растерялась. Затем разозлилась и резко сунула ему под нос запястье с грубым шрамом в форме креста. Он медленно перевел взгляд на запястье и нахмурился. Поставил рядом свое запястье с точно таким же шрамом. Задумчиво смотрел на наши руки. Я не отрывала испуганных глаз от его лица.
— Мы тогда чуть не умерли, два глупых ребенка, от потери крови, — со странной интонацией произнес Джейс: щемящая тоска послышалась в его словах, и это мне абсолютно не понравилось.
— Мы поженились по правилам древнего обряда перед лицом Пресветлой Богини и поклялись любить друг друга всю жизнь, скрепив клятву кровью, — торжественно добавила я и не совсем смело улыбнулась. — И не такими детьми мы были, даже поцеловались! Мне было двеннадцать, а тебе — четырнадцать лет.
Но Джейс не ответил на улыбку.
— Мы были детьми, Лори, — строго сказал он. — И это были детские игры: все свадьбы, браслеты, порезы, клятвы – это было не серьезно! И должно остаться в прошлом.