– Дед, ну хватит тебе, заканчивай.
Михалыч хихикнул и подошёл поближе к художнику:
– Не кровь это, внучек, на краску красную лег художник. И спит.
– Спит?!
Художник утвердительно всхрапнул.
– Да что здесь происходит?! Маша?
– Что, мсье Теодор? Ну, что тут непонятного? Я же говорю, меня одурманила церковь и я, сама не понимая как, укусила этого бедного человека.
– Так. И что теперь? Сейчас он проснется и бросится нашу с дедом кровь пить?
– Фи, Теодор, ну откуда у вас такие вульгарные представления о вампирах? Он просто хорошо поспит и проснется.
– Ладно, хорошо. А чего тогда такая паника была?
– Погоди, внучек, – посерьёзнел дед. – Машенька, а когда он проснется?
– Через сутки, дедушка Михалыч, – горестно кивнула Маша. – В этом-то вся и беда.
– Хороший яд в зубе накопила, а?
Маша только вздохнула.
– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? – не выдержал я. – Ну тяпнула Маша художника, ну выспится человек вволю, ну? В чем проблема-то?
Как они на меня смотрели… А как мне стыдно было когда до меня дошло! Если этот мужик проспит до завтрашней ночи, то храм останется без адских росписей и мессу перенесут. Пора завязывать с коньяком и сигарами. С понедельника начну бегать, разгадывать кроссворды и кушать только полезную пищу.
– Дошло, внучек?
– Дошло, Михалыч.
– От и ладно, от и догада ты мой умничка.
– Ну, хватит, дед, – я опустился на пол. Точнее – на голову дьявола. Хорошо, тот уже высохнуть успел. – Что делать-то будем?
Дед почесал затылок. Маша вздохнула.
– Кощею будем докладывать?
– Ить, сожрёт.
– А меня, мсье Теодор, отправит к чукчам, учить их морковку окучивать.
– Зачем чукчам морковка?
– Ну что вы у меня такое спрашиваете, мсье Теодор? Вот у Кощея и спросите.
– Понял. И все же, какие будут предложения.
– В Турции зимы теплые, говорят. И фрукта там вкусная растет, апельсин называется.
– Вы, дедушка Михалыч, неисправимый оптимист. Скажите – Зимбабве и я тогда подумаю.
– Ну, хватит вам, я серьезно.
Серьезное предложение выкрасть Гороха и тут же сдаться и отсидеть срок на Колыме пока всё не успокоится, я отверг сразу. Как и идею переметнуться к Вельзевулу. Просить политического убежища в Малайзии я тоже не одобрил. А вот мое предложение сделать пластическую операцию на глазах и затеряться в Китае, не одобрила Маша, мол раскосые глаза плохо сочетаются с темным макияжем.
Когда массовая истерика закончилась, дед выдвинул единственную на тот момент, разумную идею:
– К послу пойдем. Он немчура башковитый и всё туточки знает, авось и подскажет что.
А что нам еще оставалось? И пошли. А потом и полетели.
До дома Грозенбергов, на втором этаже которого прятался посол, мы перебежками от дома к дому, добрались благополучно, никем не замеченные.
Под окном посла Маша расправила крылья:
– Силь ву пле, мсье, обождите тут, я только предупрежу Кнутика о вашем визите.
– А что, посол в курсе, что ты… ну, это…
– Не совсем человек? О, да, мсье Теодор, он знает.
– Раскололась Машка, – махнул рукой Михалыч. – Ить, любовь-то, что с людьми делает.
– Ой, ладно, давай, Маш, лети, потом разберемся.
Через минуту Маша вернулась, подхватила сразу нас обоих и подняв к окну, зашвырнула в комнату. Сначала меня, потом деда. Если бы не конспирация, ух она бы у меня огребла!
– Здорово, Михалыч, – посол протянул руку деду и повернулся ко мне. – О? А ты… вы – тот мужик, который…
– Захаров Федор Васильевич, – представился я. – Кнут Гамсунович, к сожалению нам больше не у кого просить помощи и мы вынуждены обратиться к вам по рекомендации нашей очаровательной сотрудницы.
– Кнутик, ты же поможешь, правда?
– Сначала, фройляйн Марселина, я хотел бы узнать…
– Ну, Кнутик, ну ты же у меня душка. Ты такой храбрый, благородный и всегда готов помочь нуждающимся. Настоящий рыцарь!
– Тысяча чертей! – рявкнул вдруг дед, преображаясь в грозного пирата. – Клянусь сокровищами Черной бороды, я застрелю тебя, облезлая сухопутная крыса если ты откажешься помочь мне!
– Барон… Михалыч?! – пролепетал посол, резко бледнея.
– Барон, барон, – кивнул дед. – Кнут Гамсунович, выручай. Вляпались мы тут с Машкой в одну переделку, без тебя никак.
Посол сменил белый цвет лица на красный, потом на зеленый, а я не дожидаясь прохождения всего спектра, обратился к нему:
– Кнут Гамсунович, позвольте вам объяснить ту страшную ситуацию, в которой оказались не только мы с вами, но и весь город, да и всё наше государство.
Посол, постепенно успокаиваясь, кивнул и внимательно стал слушать мой краткий рассказ о пасторе, демонах и всех прочих радостях, свалившихся на нас за последние две недели.