- Ты что? – завизжала Риммка. – А ну быстро дверь закрой, а то все вылетят сейчас из-за тебя!
- Римма? – зайдя в комнату, я просто остолбенела.
Она оказалась так завалена цветами, что здесь их, кажется, было больше, чем в цветочном магазине. Запах просто кружил голову, – сочный, насыщенный, густой. Но приоткрыть окно, по понятным уже причинам, было невозможно. Успокоившись, бабочки, как, видимо, и до моего вторжения, принялись плавно порхать, иногда опускаясь на цветы. А сама Риммка, которая еле виднелась в глубине высоких букетов, так и валялась в кровати неодетая и пожирала уже явно не первую коробку шоколадных конфет, судя по пустым рядом с ней на полу.
- Это у нас что такое? Филиал цветника и шоколадной фабрики?
- Это все Бурин, – она блаженно улыбнулась и мечтательно выдохнула. – Вот видишь, каким на самом деле может быть конфетно-букетный период!
Ага, этот период скоро выселит нас из комнаты, если будет продолжаться в таких же масштабах. Он ее очаровать решил, или задавить всем этим?
- Кто бы мог подумать, правда? – Римма все растекалась в блаженстве. – А послания какие вместе со всем этим приходят! Ты вот только почитай!
Резко соскочив с кровати, она ткнула мне под нос пачку записок все с тем же золотым тиснением.
« Готов на все ради твоих прекрасных глаз»
« Самой красивой девушке на свете»
« Ты самое настоящее чудо»
Ну, и дальше, в таком же духе.
- А кольца он тебе случайно не прислал? – сама не понимаю, и чего это я так зло сощурилась. Вот чего-чего, а злобы во мне никогда не было. Даже когда ко мне лезли все подряд. Да и даже вчера вечером, когда я поняла, что Римма со Славой. Больно, обидно, жалко, – да. Но чтобы такая злость! Никогда бы даже не поверила, что способна такое чувствовать! – Ты поищи там, может, среди лепестков завалялось. А то вдруг не заметишь и случайно выбросишь, когда они завянут.
- А это мысль! – оживилась Римма, и тут же бросилась копошиться руками в букетах, распугивая бабочек, тут же роем хлынувших на меня и, решив, что мое лицо и волосы ничем не хуже бутонов, так и облепивших со всех сторон.
Отмахиваясь, я направилась в ванную. И задохнулась, прижавшись спиной к стене. Ну, не может он так ухаживать, если все у них было мимолетным, просто не может! А это значит, что у них все настолько серьезно, что не факт, что дело не дойдет до свадьбы. И почему же больно-то мне так, Господи! Она, может, влюблена в него уже не первый год. Может, у них вообще раньше, до меня еще были отношения, – не зря же она тогда так разозлилась, когда Бурин меня привез. А я… Что я? Я вообще с ним несколько дней всего знакома. Так чего же я так себя чувствую, как будто меня только что убили?
Но тогда… Зачем же он… Зачем? – не понимаю я, еле сдерживаясь, чтобы снова не расплакаться и медленно оседаю на пол, обхватывая голову дрожащими руками.
И тут меня пронзает, как тысячей иголок, простая мысль. Даже не понимаю, как мне раньше это не пришло в голову, ведь все очень просто!
Бурин, видимо, поссорился с Риммой и решил мной воспользоваться, чтобы заставить ее ревновать! Вот почему он подвез меня тогда до общаги! Ну, а то, что он будто бы не знал, где я живу, – так это вообще ерунда! Сама Римма могла ему сказать, что к ней подселили новенькую…
Как же обидно! Я задыхалась, чувствуя, как горло сжало спазмами. Как же это так нечестно! И как же я умудрилась так влюбиться, вот что самое главное!
Пошатываясь, я поднимаюсь, прижимая руки к щекам. Ну, вот почему он так поиздевался именно надо мной?
36
- Очнись, Лера, – строго и вслух приказываю сама себе. – Тебе нужно сосредоточиться на том, что на самом деле важно!
Только вот сердце, отчаянно бьющееся, почему-то никак не хочет понимать, что самое важное для меня – учеба и работа, а вовсе не Слава Бурин…
Распахиваю дверь, и понимаю, что в этом наглядном олицетворении чужой любви я меньше всего смогу забыть о том, что меня отвлекает. Да еще и Риммка подливает масла в огонь, благодаря меня за то, что вернулась попозже.
- О, какое это было свидание! Представляешь, он может часами не вылезать из постели! Я даже ходить после него нормально не могу! Да что там, ходить, даже сидеть больно! А как он ласкает… – вдохновленно тараторила Риммка, закатывая глаза и облизывая губы. – Ты, кстати, угощайся, – она щедро протянула мне коробку конфет. – Видишь, он во всем такой, – соседка обвела комнату глазами. – И в любви, и в подарках! Не разменивается на мелкое!