— Ага, вот только популяция пригодных девиц так быстро не увеличивается, скоро и их на всех хватать не будет. И что тогда?
— Естественный отбор. Право на размножение получат самые лучшие из нас.
Все здесь присутствующие явно относили себя к «самым лучшим».
— Воздержание — отличная профилактика от многих болезней. Что не делается, все к лучшему, — наивно похлопала я глазками, с интересом прислушиваясь к разговору.
Азар на это зашелся в сухом кашле, прикрывая рот кулаком.
— Деточка, ты такая красивая! — Носатая блондинка в больших круглых очках, делающих ее похожей на стрекозу. — Уверена, у вас будут очаровательные детки. Азар, одобряю твой выбор.
— Не верь ей, Азар, — смеется спутник блондинки. — Эльза ненавидит конкуренцию ни в каком виде. Она бы одобрила только полную уродину, на фоне которой она бы смотрелась лучше.
Чтобы хоть немного отстраниться, делала вид, что пью из бокала в руках. Делала маленькие глоточки, скрещивая руки перед собой.
В голове шумело, какофония чужих парфюмов кружила голову. Я почему-то всегда думала, что оборотни ненавидят духи из-за особой чувствительности к запахам. Но нет. На каждого, казалось, было минимум вылито по несколько флаконов.
Позади меня, нисколько не стараясь приглушить голос, жарко спорили:
— Оборотни — это главный ресурс и капитал любого государства. Республика — свята! Не будет хватать человечек — будут делить на несколько оборотней сразу. Родила одному, рожай второму, потом третьему.
— Да и сейчас уже на них такие цены, что хоть вскладчину покупай.
— Тебе ли жаловаться?..
— Ну надо же! Азар, ты слышал, вон те приятные господа сказали, что у каждой человечки будет целый гарем из оборотней. Правда, здорово?
Азар поперхнулся, чуть не разлив содержимое своего бокала на очередного члена семейства.
У меня же от нервного перенапряжения начал дергаться левый глаз. Оставалось надеяться, что это не слишком заметно.
— Я просто не хочу, чтобы в глазах соседей наша страна выглядела варварски. — не унимались стоящие позади оборотни.
— В бездну соседей. Северяне с их «правами человека» уже кусают локти. Видел, кто у них в парламент в этом году прошел? Хочешь, чтобы и у нас так же было?
Еще пару глотков приторно-сладкой жидкости. На язык попала горечь. Присмотрелась — на дне бокала какой-то осадок. Что это? Вопросительно посмотрела на жениха. Тот едва заметно кивнул. Это его рук дело?
— Азар, пройдоха. Скажи честно, это из-за нового закона о преференциях семейным?
Лица сменялись одно другим, кто-то говорил с Азаром, словно меня и нет рядом, кто-то сюсюкал со мной как с неразумным младенцем.
— И все-таки думать, прежде всего, надо о том, что мы можем сделать для республики. Как можем защитить ее, — не унимались спорщики позади меня. — Мощь нашей экономики и нашей армии многим не нравится.
— Скорее, не нравится то, как мы ее достигаем. Возможно, если бы мы хоть немного смягчили политику в отношении…
— Ты говоришь как предатель.
Несмотря на то, что мы находились на открытом воздухе, было ощущение духоты, тесноты. Я чувствовала, как на лбу выступили капельки пота, а к щекам прилила краска. Хотелось как можно скорее уйти от всей этой толпы.
Наконец желающие поздравить закончились. Азар отвел меня к скамеечке и, оставив на попечение Алисы, отошел в круг о чем-то жарко спорящих оборотней.
Нога на удивление больше не болела, хотя я видела, что лодыжка сильно опухла.
— Можно мне воды? — с надеждой спросила у оборотницы. Та скривилась, но все же отошла, чтобы поймать кого-нибудь из сновавших слуг.
— Как-то вы не слишком радостно выглядите для счастливой невесты.
Я вздрогнула — прямо рядом со мной на скамейку плюхнулся мужчина. Худой, чуть ссутулившийся. Сначала он показался мне очень молодым, но я быстро поняла свою ошибку. Хмурый взгляд желтых глаз из-под нависших густых бровей мог принадлежать только опытному прожжённому цинику.
— Что вы. Очень счастлива. — На всякий случай отодвинулась от него подальше. Он внушал неприязнь, но хотя бы от него удушающе не пахло парфюмами, как от других гостей.
— Оно и видно. У вас глаз дергается, — усмехнулся собеседник. У него был очень низкий глубокий баритон, и, судя по всему, своим голосом он умел пользоваться мастерски. Оскорбить не словом — просто тоном и тембром. С таким бы голосом в опере выступать.
— Неправда, — возразила я, но машинально потерла левый глаз рукой.
— Угу. А еще, судя по вашей ноге, будущий супруг решил поберечь вашу честь до свадьбы. — Он презрительно сморщился. — Похвально, конечно.
— Не понимаю, о чем вы. — И я действительно не понимала. При чем тут моя честь, моя нога?