— Что ты… — его палец проникает глубже. Другая его рука скользит к моей шее. Я выгибаю голову назад, чтобы встретиться с его пронзительным взглядом. Его лицо на несколько дюймов ближе к моему. Его язык высунулся, чтобы лизнуть мои губы.
— Открой рот, — требует он, и я подчиняюсь, слишком очарованная происходящим, чтобы спорить.
Я раскрываю губы, и он целует меня. Не грубо, но и не совсем нежно. Наши языки встречаются, и я всхлипываю в полном восторге.
— Бля, ты такая мокрая. Такой нетерпеливая. Такая чертовски тесная. Я должен был быть уверен, — шепчет он мне в губы, и я чуть не вскрикиваю и требую, чтобы он поцеловал меня еще раз. — Я удостоверяюсь, что ты девственница, дорогая. Не могу тебя так назвать, если я не уверен, — при его словах из меня уходит все тепло, как будто мне на голову только что облили холодной водой.
Смятение, вызванное пробуждением от ласк, заставило меня забыть о своих чувствах. Мое чувство самосохранения. Хиро волнует только работа. Конечно, он не может позволить себе рисковать тем, что я лгу.
Слезы накапливаются в складках моих глаз, создавая невыносимое давление, которое я отказываюсь снять, выпустив их. Я скрежетаю зубами и отворачиваю голову.
— Можешь ли ты снять с меня наручники? Мне нужно воспользоваться удобствами.
К моему крайнему ужасу и огорчению, он делает вращательное движение пальцем, который все еще находится внутри меня, затем подносит скользкий палец к носу, чтобы понюхать. Его глаза закатываются, и он стонет, облизывая мой вкус.
— Может быть, у тебя есть киска стоимостью пятьдесят тысяч.
— Спасибо за оценку. Могу ли я сейчас воспользоваться ванной?
— И испортить мне удовольствие? Знаешь ли ты, что полный мочевой пузырь может сделать оргазм более интенсивным?
Я глотаю свою слюну, боясь, какое умное замечание сорвется с моего языка. Мне не нужно его провоцировать дальше. Ему явно нравится играть со мной.
— Это верно. Ты девственница. Тебе когда-нибудь отлизывали?
Я держу рот плотно закрытым.
— Ты можешь мне рассказать. Это будет наш маленький секрет.
Мне не следовало бы смущаться, но он как будто может прочитать стыд, написанный на моей коже. Мне ни разу не отлизывали. Никогда не трогали так.
— Позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо, — его губы касаются моих, и я не отстраняюсь, хотя это было бы самым разумным выбором. Я наклоняю голову и киваю так незначительно, что я даже не уверена, что он это замечает. Его руки блуждают по контурам моего тела. Когда я потеряла рубашку? Ткань, о которой идет речь, снята и сложена за моей головой, как чертова подушка. Думаю, он не смог полностью снять ее из-за металлических наручников. Я теряю ход мыслей, когда его губы скользят по моему горлу и к груди.
Этот грязный байкер дергает меня за чашечки бюстгальтера, подставляя мои соски своему нетерпеливому языку. Когда он засовывает один сосок в рот, чтобы пососать, он поглаживает и зажимает другой между пальцами, пока кожа не научится достаточно катиться между подушечками его пальцев и большого пальца.
Эйфория — это единственное слово, которое я бы использовала, чтобы описать ощущения, проходящие через мое тело. Каждый нерв пульсирует от удовольствия. Он сдергивает мои трусики вниз по бедрам, но не дергает их дальше колен и больше не прикасается ко мне там. Еще нет. Он меня мучает. Растирает меня повсюду, кроме между ног. Скользил своими грубыми руками по моим ребрам, покусывая мою кожу зубами. Я тоже хочу прикоснуться к нему, но боюсь, что если я это сделаю, то разрушу все магические чары, под которыми мы находимся, где в пространстве и времени не существует ничего, кроме этого. Но мы.
— У тебя такая хорошенькая киска, голубка. Стыдно не попробовать её, — Хиро скользит по моему телу и целует мой клитор. Я схожу с ума. Я не хочу, чтобы он когда-либо останавливался. Я горю, пока он поднимает меня все выше и выше на самую высокую вершину.
Я вишу на краю, на грани чего-то удивительного. Тепло наполняет мой живот и окутывает бедра. Он облизывает меня, а затем еще раз. Я трясу ногами, мне нужно больше. Свободной рукой я беру его за волосы и дергаю.
— Не останавливайся, — я зашла слишком далеко и не слишком горжусь, чтобы просить сейчас.
Мучительный дьявол смотрит на меня и говорит:
— Скажи мне, что я хочу знать о твоем отце, и я позволю тебе кончить.
— Что?
— Ты слышала меня. Откажись от своего старика, и я продолжу пожирать твою вкусную пизду, — он вытирает рот о внутреннюю часть моего бедра. — Тебе решать.
Я смотрю на него, не желая ничего, кроме как выцарапать ему глаза. Он играл со мной, и я слишком легко поддалась его игре.