Грубые пальцы гладят мою щеку, а я покачиваю головой из стороны в сторону, пытаясь избежать незнакомого прикосновения.
— Я думаю, она приходит в себя, — грохотает грубый голос, от которого у меня учащается пульс.
Взмахнув ресницами, я резко очнулась.
— Привет. Хорошо. Ты потеряла сознание, — мой взгляд концентрируется на кончике его языка, который выскакивает, чтобы облизать его губы.
Уголки его губ изгибаются вверх, а я продолжаю смотреть на этот великолепный образец мужчины. Смятение затуманивает мою голову. Я несколько раз моргаю и вырываюсь из сексуального байкерского тумана, в который погружаюсь.
Наступило осознание и реальность. Я не знаю этого человека с темными чернилами на шее и легкими загривками на лице, покрывающими челюсти.
— Держись от меня подальше, — я откатываюсь назад, понимая, что моя голова находится на коленях у байкера, который был раньше или несколько минут назад. Я не уверена, сколько времени прошло с тех пор, как он сообщил мне плохие новости.
Последняя лажа, в которую замешан мой отец.
— Господи. Я не причиню тебе вреда, — грубая подушечка его большого пальца смахивает слезу, образовавшуюся в уголке моего глаза.
— Ты ожидаешь, что я поверю в это? — я качаю головой, когда он толкает меня на затылок, позволяя мне сесть. Теперь, сидя рядом с ним на диване в своей гостиной, я знаю, что мне пора бежать. Мои ноги трясутся. — Ты и твоя банда ворвались в мой дом и выбили дверь моей спальни, как какой-то псих.
— Прежде всего, мы — клуб. Во-вторых, я думал, что твой старик прятался в той комнате. В-третьих, твой отец меня трахнул.
Я морщу нос.
— Я не думаю, что ты действительно в его вкусе.
— Чертова зануда, — ворчит он, когда кто-то посмеивается.
— Она мне нравится, — я смотрю на другого байкера. Он огромен. Большие мускулы дрожат под его жилетом, когда я замечаю, что под ним нет рубашки.
— Какая бы ситуация или запутывание ни было у моего отца с тобой, это не имеет ко мне никакого отношения.
— Вот тут ты ошибаешься. Он оставил тебя здесь, чтобы платить свои долги. Мне нужны мои деньги или мой продукт.
— Я даже не знаю, что это значит. Твой продукт?
— Ты можешь сделать себе одолжение и сказать мне, куда он ушел, или заплатить мне причитающееся.
— Я не знаю, где он, а даже если бы и знала, зачем мне тебе говорить? Ты, вероятно, убьешь его, — мой отец, вероятно, прячется в лесу. Он знает их как свои пять пальцев, так же, как и я.
— Просто здесь, чтобы забрать, но поскольку ты не хочешь сотрудничать, а твоего отца здесь нет, ты пойдешь со мной на встречу с большим папочкой. Возможно, он сможет получить от тебя ответы.
Он толкается вперед, твердо ставя свои мотоциклетные ботинки на грязный ковер, испачканный пятнами от спиртного и сигаретными ожогами, затем хватает меня прямо под правое плечо, заставляя подняться.
— Я никуда с тобой не пойду.
— Милая, ты думаешь, что у тебя есть выбор. Пойдем, — он вытаскивает меня, пинающуюся и кричащую, через разбитую входную дверь. Я царапаю и царапаю его руки или любые другие места, где совершаю царапины ногтями, но ни одна из моих попыток помешать его действиям не имеет никакого значения. Этот придурок-байкер полностью игнорирует мои просьбы.
Никто из моих соседей и глазом не моргнул, когда меня похитили, но зачем им это? Они тоже знают, как и все остальные в этом городе, что никто не связывается с королями.
Он отпускает меня и перекидывает ногу через свой мотоцикл. Это мой шанс сбежать. Я поворачиваюсь, чтобы бежать, но врезаюсь в твердую грудь чувака с большими мускулами.
Он смотрит на меня сверху вниз, возвышаясь надо мной.
— Садись на мотоцикл, дорогая.
— Ох, да ладно, — я протестующе топаю ногой, царапаю пяткой по горячему асфальту, но делаю, что мне говорят. В какой-то момент им придется меня отпустить. Я пойду к этому "большой папочка" и объясню, что я ни черта не понимаю, когда дело касается моего отца и его отношений с ними. Он увидит, что все это недоразумение. Это не имеет ко мне никакого отношения.
Я собираюсь забраться на его гладкий черный мотоцикл, а он окидывает взглядом мое тело. На мне только черная майка в сочетании с джинсовыми шортами и без обуви.
— У тебя есть ботинки?
— Неа.
— Эй, Кидд. Возьми ее туфли.
Кидд? Я могу только представить, как этот придурок называет себя.
— У тебя есть имя, милая?
— Офелия.
Морщины вокруг его великолепных зеленых глаз смягчаются.
— Красивое имя.