— Не будь со мной милой.
Я задыхаюсь, когда он сжимает сильнее, его большой палец прижимается к основанию моего горла.
— Я не была…Я…
— Только что вошел в тебя. Для тебя это ничего не значит?
Я смотрю на него, не понимая, чего он от меня ожидает.
— Ты просто сыграешь со мной за пятьдесят тысяч?
— Что?
— Иисус. Черт, — он подрезает и пихает меня назад за плечо, отталкивая меня в сторону, пока застегивает джинсы.
Его сперма стекает по моим бедрам, и все это поражает меня. Он взял меня, я предложила свое тело, как быстро я попала под его чары. Никто не будет платить за привилегию чертовски испорченного товара. Слезы катятся по моим щекам.
— Какого черта ты плачешь? Это я должен найти пятьдесят тысяч. Это я только что подписался на оплату долга твоего отца перед моим клубом.
Я хватаю с пола свою одежду.
— Прости, что тебя так разочаровала. Не беспокойся ни о моем отце, ни о деньгах. Я разберусь с этим.
— Ты настоящая заноза в моей заднице. Заплачу пятьдесят, чтобы не терпеть твою дерзость.
— Пошел ты, мудак.
— Думаю, ты только что это сделала, детка. Жди этого придурка всякий раз, когда я к тебе приду.
— Ты не производишь на меня впечатление мужчины, которому нужно платить за киску.
— Одевайся. Мне нужно заплатить.
Я мгновенно задираю шорты вверх по ногам. Я едва успела надеть рубашку и туфли, как он заставил меня вернуться на свой мотоцикл. Не знаю, чего я ожидала после, но это не то. Эта грязная, свежая рана открылась внутри меня и гноится с каждой секундой, когда я обнимаю этого преступника. Он воображает, что теперь я ему принадлежу?
Что я могу делать с ним все, что ему заблагорассудится?
Он приводит меня в белый дом в обычном районе среднего класса, окруженный белым частоколом. Двор зарос, и забор можно было бы покрасить свежим слоем. Из-за количества деталей для мотоциклов под навесом для машины мне стало любопытно, является ли это жилье Хиро вдали от уютного гостевого домика. Это далеко от особняка "Большого Папочки". Это точно. Хотя здесь лучше, чем там, где я выросла.
Он выключает мотоцикл и приказывает мне уйти. Мне следовало бы бежать от него быстро и сильно, но мои ноги, кажется, не слушаются. Я остаюсь на месте, пока он опускает подставку. Между нами не происходит ни слова, но я следую за ним внутрь. Входим через боковую дверь, ведущую в прачечную.
— Пойди на кухню или куда-нибудь еще. Я буду через несколько минут, — он оставляет меня стоять в пространстве между кухней и прачечной. Я смотрю, как он идет по коридору и исчезает в другой комнате. Меня здесь ничто не держит, но я остаюсь. К чему мне действительно нужно вернуться? Мой отец в бегах. У меня есть работа, которую я ненавижу отвечать на телефонные звонки в автосервисе. Я согласилась на эту работу только потому, что думала, что один из тамошних механиков, Грейсон, был горячим, только чтобы узнать, что этот парень — полный придурок, который все время изменяет своей девушке, точно так же, как наш, еще более тупой босс, Курт, который изнасиловал бы мой рот, если бы Тиран не следил за моим домом.
Я исследую гостиную и не нахожу ничего, кроме потертого дивана и сломанного телевизора. Никаких личных вещей. Ничего, что имело бы личный отпечаток Хиро. Хотя, если судить по моему отцу, мужчинам мало что нужно, чтобы выжить. Пиво, сигареты, секс и пицца.
Шаги Хиро гремят по коридору. У него есть конверт из манильской бумаги, который он засовывает во внутренний карман кожаного жилета.
— Пойдем, — рявкает он, и я подпрыгиваю от настойчивого тона его голоса.
ГЛАВА 13
В ту минуту, когда я подъезжаю к «Большому папочке», у меня в горле застревает комок. Двадцать пять тысяч в моем чертовом кармане. Я веду Офелию в бар, мне нравится тот факт, что моя сперма все еще покрыта коркой на ее бедрах. Должно быть, мне трахают в голову. Она запятнала меня своей вудуистской киской. Так мы называем это, когда брат дурит из-за пизды.
Но черт меня побери, если у нее не самая сладкая киска, которую я когда-либо пробовал. Я знал, что с ней будут проблемы, но не такого сорта. Бог точно знал, что делал, когда создавал ее. Мое самое большое искушение, и я, черт возьми, провалил тест.
— Оставайся здесь, — я сажаю ее задницу на табуретку. — Приглядывай за ней, Кидд. Никто с ней не разговаривает, и она не покидает это место, пока я не вернусь за ней.
— Я понял, чувак.
— Веди себя хорошо, — предупреждаю я Офелию.
Она смотрит на меня. Только я знаю, если я этого захочу, она встанет передо мной на колени. Она может ненавидеть меня, но она хочет меня так же сильно, как я хочу ее.