Хиро не спорит. Мои колени стучатся, как будто просят выпустить меня из врат ада.
— Не теряй снова сознания, — голос Хиро окутывает меня бархатистой лаской, которая окутывает меня ощущением спокойствия.
Почему я ему доверяю? Он тот, кто заставил меня погрузиться в этот хаос.
Моя девственность. Считаю ли я, что мой улов стоит пятьдесят тысяч долларов? Танцы на шесте не могут быть трудными. Я потеряла рассудок. Я, должно быть, в шоке. Я даже не люблю примерять одежду в гримерках и собираюсь идти на прослушивание на стриптизершу.
— Трахни меня. Тебе лучше не быть занозой в моей заднице, — ворчит Хиро и дергает меня за запястье, таща обратно вниз по лестнице.
— Куда мы идем?
Он останавливается на следующей площадке и смотрит на меня.
— Нет нас. Так что выбрось это дерьмо из головы.
— Что? Это был основной вопрос. Типа, замедли свой перекат, псих. Никогда в истории я бы не сделала ставку на то, что в том, что касается нас с тобой, существует «мы». Большое спасибо. Ты последняя лошадь, к которой я бы привязала свою тележку. Итак, как нам это организовать?
— Без обид, милая. Такая милая, как ты. Никто достойный не заплатит пятьдесят тысяч за привилегию трахать тебя.
— Как будто тебя это волнует. Какое это имеет значение, пока ты получаешь свою долю, верно?
— Ты думаешь, что люди, которые предложат такие деньги, будут угощать тебя вином и обедом? Ты живешь в каком-то мире грез. Такие мужчины сделают гораздо хуже, чем просто трахнут тебя. Разрежут тебя и извлекут органы. Дерьмо такое. Так что, если ты собираешься помочь мне получить эти деньги или найти этот трейлер, твоя задница наденет стринги и начнет зарабатывать как можно скорее. Твой старик имеет любое значение. Он заплатит, как только станет известно, что ты блудишь, чтобы прикрыть его задницу.
— Думаешь, ему не плевать на меня? Человек, который оставил меня сражаться с бандой байкеров в одиночку?
— Честная оценка. Это не меняет того факта, что теперь ты моя проблема. У тебя классная задница. Я отдам тебе это, но я не собираюсь ставить пятьдесят тысяч на эту задницу.
ГЛАВА 3
Офелия смотрит на меня, ее голубовато-серые глаза блестят непролитыми слезами. У нее великолепные глаза. Ярко-голубые глаза с оттенками серого, обрамленные густыми ресницами. Однако я не могу позволить ей обмануть себя, потому что у нее красивая задница и потрясающие глаза. Я тяну за прядь ее темно-каштановых волос с загорелыми светлыми полосками, которые видны только тогда, когда свет падает определенным образом. Она продолжает смотреть на меня, чего-то ожидая. Как будто я оправдаю свое имя и стану ее героем. Я совсем не такой.
— Сколько тебе лет?
Офелия кладет руку на бедро.
— Разве ты не должен был, я не знаю, понять это, прежде чем брать меня в заложники? — она может выглядеть милой со своими большими яркими глазами, но у нее есть рот, это уж точно.
— Ты не моя заложница.
— Значит, я могу уйти в любой момент, когда захочу?
— Я этого не говорил.
— Что же тогда? Либо я могу уйти отсюда прямо сейчас по собственному желанию, либо это ситуация с заложниками.
— Я знал, что ты будешь занозой в моей заднице.
— Похоже на личную проблему, которую можно было бы легко решить, если бы ты, ну, знаешь, отпустил меня.
— У тебя в твоей девственной киске спрятано пятьдесят тысяч долларов?
— Нет, — огрызается она, когда яблочки ее щек окрашиваются в розовый цвет.
— Не думаю. Пойдем.
— Куда мы идем?
— Ты много говоришь для человека, который ни черта не знает? — я отвожу ее в последнее место, куда следует. Мое место. Я живу в помещении, которое должно было быть свекровью за главным домом. Быть вице-президентом имеет некоторые преимущества.
Черт возьми, она вызывает у меня мигрень. Мне нужно выпить и косяк, и я не могу доверять ей настолько, чтобы отпустить ее в клуб. Привести эту суку сюда было ошибкой, но уже слишком поздно, чтобы можно было, надо, надо.
Я хватаю ее за руку и иду через заднюю часть дома, проходя мимо бассейна.
— Я могу идти сама, — рявкает Офелия, выдергивая руку, заставляя меня остановиться.
Расчесывая волосы, я сопротивляюсь желанию закричать.
— Послушай, я тоже не совсем доволен этой ситуацией. Лучшее, что ты можешь сделать, — это держать рот на замке и делать то, что тебе говорят.
Она втягивает воздух.
— Ты настоящий мудак.