Соглашение о неразглашении информации.
Соглашение о неразглашении информации.
Держать язык за зубами.
Держать язык за зубами.
У меня пересохло во рту.
Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Взгляд моих округлившихся глаз по-прежнему был прикован к содержимому ящика. Я с удивлением обнаружила нарастающий жар между бедер, сопровождавшийся щекочущим покалыванием при виде принадлежностей для сексуальных утех.
Мой босс — извращенец?
Такая мысль должна была спровоцировать отторжение к недоступной личности Ермолова. Но я ощутила твердое желание разгадать природу его специфических… предпочтений в сексе.
— Валерия, — за спиной раздался суровый голос Германа Давидовича.
— Мамочки! — я пискнула, с грохотом захлопнув ящик и развернувшись лицом к нежданному гостю.
Мое сердце клокотало в районе горла.
Ермолов поймал с поличным!
— Вижу, вы с пользой проводите время, исследуя мое нижнее белье, — ровно произнес он, сохраняя абсолютное спокойствие на лице.
— Я… я наводила порядок в вашем белье, Герман Д-Давидович… Я не хотела… я случайно увидела…
— Что-то интересное? — его прямая бровь издевательски дернулась вверх.
— Нет, то есть да, то есть, нет… мне очень жаль, — закончив, наконец, бессвязно бормотать, я ринулась к корзине с грязными вещами, сдувая выбившиеся из высокого хвоста пряди волос со лба и щек.
— Ты выполняешь свою работу, — тем же невозмутимым тоном ответил Ермолов. — Тебе не должно быть жаль. Или, может, ты осуждаешь меня за то, что обнаружила в том ящике?
Я остановилась, ощутив головокружение.
— Нет, Герман Давидович.
— Точно?
Я робко кивнула.
— Хорошо. Я веду здоровую сексуальную жизнь и предпочитаю разнообразие, — то, с какой свободой и непринужденностью говорил брюнет, подтолкнуло меня на шаг ближе к падению в обморок от переизбытка волнения.
— Вы не обязаны ничего объяснять, — густой румянец охватил мое лицо.
— Отныне мы будем проводить много времени вместе, Валерия. Мне не хотелось бы, чтобы вы пугались этой стороны моей личной жизни.
— Я не боюсь…
— Правда? Тогда почему не смотрите мне в глаза? — с лукавством подметил Ермолов.
Я нерешительно подняла голову.
— Извините.
— Хватит извиняться, — мужчина махнул рукой в воздухе. — Я достаточно уверен в себе, чтобы стесняться нюансов собственной личной жизни.
— Видимо, по этой причине я и подписала соглашение о неразглашении, — саркастично прокомментировала я, незамедлительно пожалев о том, что данные слова слетели с моих губ.
Плохая, плохая Лера!
Герман Давидович издал низкий смешок.
— Все верно. То, каким именно образом я провожу свободное время, не касается остального мира, — криво улыбаясь, аргументировал он. — Это имеет отношение исключительно ко мне и тем людям, кому я так или иначе доверяю.
— Впредь я буду следить за тем, что говорю. Я не имела права говорить с вами в подобном тоне…
— Ты боишься меня? — повторил свой недавний вопрос.
Я посмотрела на мужчину из-под опущенных ресниц.
— Честно говоря, очень.
Герман Давидович кивнул с пониманием и явным удовлетворением от того, что услышал в ответ.
— В моем собственном доме меня не должны бояться. Я не хочу видеть тебя напряженной и напуганной у себя под боком. Тебе многое предстоит узнать об аспектах моей жизни, и было бы здорово, если бы мы все-таки поладили.
Почему Ермолов казался еще более угрожающим, чем когда-либо прежде, в то время как его голос звучал дружелюбно?
Несколько мгновений мы стояли в тишине. Пристальный взгляд мужчины обжигал мою плоть, а я в свою очередь сверлила дыру в паркете.
— Что ж, больше не смею отвлекать вас от дел, Валерия Александровна, — учтиво сказал Ермолов и вышел из спальни.
— Герман Давидович, ваш ужин готов, — объявила я, остановившись в дверях его кабинета.
Приготовленную мною сырную запеканку вряд ли можно назвать ужином, поскольку время переваливало за полночь. Я провела за кухонной плитой последние четыре часа, пыхтя над кулинарным деликатесом, рецепт которого откопала на одном сайте английских блюд. Мне следовало заняться изучением учебного материала, но я не рассчитала, что на сотворение ужина Германа Давидовича уйдет уйма времени и переведенных продуктов.
Ермолов поднял подбородок и посмотрел на меня ледяным взглядом.
Упс. Вероятно, я не вовремя?
Мужчина расстегнул верхнюю пуговицу черной рубашки и коротко кивнул, просигнализировав, что я могу идти.