«Глушилки» делали невозможным самовосстановление, и Тэя снова расходовала то, что трогать было нельзя, но выхода не было — иначе ей здесь не удалось бы столько продержаться. Она лелеяла слабую надежду на то, что потом она все восстановит. Или нет. Как сложится… В любом случае руки у Норта будут развязаны…
Дверь открылась с лязгом и скрежетом, рвущим слух после долгого периода гробовой тишины.
— На выход! — велели ей.
Тэя попыталась встать, опершись на стену, но тут же соскользнула обратно на пол — ноги ее не держали.
— Взять!
— Она воняет!
— Взять, я сказал!
Кто-то грубо схватил ее за руку и, дернув вверх, выволок из камеры. Даже тусклый свет в коридоре показался ей резким, она пыталась прикрыть от него глаза, предметы расплывались — столько времени ее глаза не видели ничего…
— Иди вперед, тварь сатторианская! — кто-то подтолкнул ее в спину, и она тут же упала — у нее не было сил стоять, не то что идти.
— Придурок! Последние мозги отшибло? Ты читать разучился или со слухом плохо?! Ты понимаешь, кто она? — с этими словами кто-то поднял ее и, перекинув ее руку себе на плечи, поволок по коридору. — Набрали идиотов…
— Да что он тебе сделает? Он сам в тюрьме, убили уже, наверное, давно…
— Я не хочу ходить и шарахаться от собственной тени до конца жизни. У меня семья… — едва он ослабил хватку, как Тэя начала оседать, охранник тут же снова подхватил ее. — Какого черта? Ее что, вообще не кормили?!
— Не велено было.
— А у самих мозгов нет? Трудно было миску под дверь подсунуть? Ее сейчас не в камеру, а медицинский блок надо вести…
— Ложе… — прохрипела Тэя.
— Что?
— У них есть ложе?..
— Вот бабы, кто, о чем, она о койке! — снова заржал второй.
— Ты хоть что-то в своей жизни вообще знаешь или для тебя это работа мечты? — спросил тот, что практически нес Тэю, и сказал: — Ложа у них нет, но они поставят тебя на ноги, только держись, ладно?
Это был тот же охранник, что в первый день вел ее с корабля в тюрьму. Тэя узнала его по запаху и голосу. Он был настоящим.
Он доволок ее до медицинского блока.
— Создатель, что это?! — воскликнул кто-то брезгливо.
— Из карцера. Десять дней без еды. Тэя Маунтлейк.
— О, черт! — страх в голосе. — Что, совсем не кормили?
— Нет, придурки…
— На санобработку ее, быстро!
Кто-то другой перехватил ее и повел дальше. Другие руки. Тоже сильные и уверенные… Неожиданно запах воды перекрыл собой всё. Пока ее мыли, она пыталась хватать ртом воду — нормальная, не горькая…
— Не поили, что ли?! — ужаснулась женщина, держащая ее под душем, пока вторая пыталась промыть ее голову. — С мылом-то не пей… Вот идиоты…
Ее одели в чистое и едва уложили на койку, как Тэя провалилась в глубокий обморок…
Веки ощущали свет. Тэя осторожно открыла глаза. Сначала щелочками, чтобы дать глазам привыкнуть к свету и сфокусироваться на предметах вокруг. Глаза уперлись во что-то белое и мягкое. Осторожно подняв взгляд, Тэя увидела, что это женщина. Полная женщина в белом халате. Похожа на сандоррианку. Она сидела возле ее постели и дремала. Тэя осторожно пошевелила руками — слабые, но слушаются. И она не пристегнута. А куда она денется отсюда в таком состоянии? Если бы не «глушилки»…
Медсестра моментально открыла глаза.
— Очнулась, — сказала она, глядя на девушку, — доктор Спарк, она очнулась!
Около нее тут же появился пангенианец. Послушал пульс, проверил склеры. Ему что-то не нравится, что-то не так…
— Надо начинать кормить, срочно. Легкий бульон, немедленно!
Медсестра тут же исчезла, несмотря на полноту, двигалась она быстро и проворно.
— У вас есть место без «глушилок»? — голос Тэи звучал тихо и едва различимо.
Взгляд доктора скользил по ее лицу, он явно размышлял о чем-то.
— Есть, — сказал он, — но не здесь. Я подумаю, как вас туда доставить.
Появилась медсестра с дымящейся кружкой в руках.
— Ложками, медленно, — велел ей врач, — не давайте пить все сразу. Потом пригласите мистера Фаррела.
Медсестра аккуратно и методично выполняла распоряжения доктора, было видно, что он здесь непререкаемый авторитет.
Бульон был невероятно вкусным, но с первых же ложек начались рези в животе.
— Что? — медсестра тут же заметила неладное.
— Живот болит…