Глава 6
Василий Дмитриевич ФёдоровА я когда-то думал,Что седыеНе любят,Не тоскуют,Не грустят.Я думал, что седые,Как святые,На женщинИ на девушек глядят.Что кровь седых,Гудевшая разбойно,Как речка,Напоившая луга,Уже течетИ плавноИ спокойно,Не подмываяВ страсти берега.Нет,У седой рекиВсе то же буйство,Все та же быстринаИ глубина…О, как меня подводит седина,Не избавляяОт земного чувства!
Сердце замерло, пропуская удары, тело покрылось липкой холодной испаренной, и самые маленькие почти что незаметные волоски встали дыбом. Удар был резким, сильным и точным. Мужчина выбил несчастный замок, тем самым открыв себе путь. И вот он стоит на пороге ее жалкого убежища, искривляя губы в ухмылке. Его тяжелое дыхание говорит, что мужчина выдохся, когда пытался открыть дверь, а значит силы у него поубавилось, но все же справится Арина со взрослым мужчиной одна не могла. А если даже и получится, то дальше где-нибудь в коридоре ее точно перехватят оставшиеся двое, которые в это время курили на кухне, выпивая очередную рюмку залпом. Их смех доносился до Арины и она каждый раз вздрагивала, стараясь не вслушиваться в разговоры о том, как и что именно их друг сделает с ней.Тем временем незнакомец сделал пару шагов к ней, и сердце Арины вновь пропустило удар, а потом забилось неистово быстро, словно оно пыталось пробить своеобразную тюрьму из костей. Девушка сделала шаг назад, отступая от него. В комнате слегка помигивая горел тусклый желтоватый свет, исходивший от одной лампочки, что висела по середине потолка. И эта комната, что служила ей долгим временем защитой от внешних воздействий, теперь кажется ей местом ее же погибели. Арина долго держалась, закрывая глаза на отвращение матери к ней, на побои со стороны отца, но все же ее маленький внутренний мир от каждого такого воздействия шатался, постепенно рушась. И девушка знала, что когда последняя крупица этого мира развалится, она не сможет вновь построить его, а значит и сама падет. Не будет больше Арины, что с каждым днем угасает, останется лишь пустая блеклая оболочка, бродящая по земле. И даже Леша, который держала ее на этой земле, хотя сам этого не осознавал, уже не сможет помочь. Ей никто не сможет помочь.— Не приближайтесь ко мне! — выставляя вперед руку, говорит девушка, продолжая отступать.Но мужчину это не останавливает. Он не обращает внимание на ее широко раскрытые глаза и слишком бледное лицо, ведь он идет к цели. К цели, которую он заполучит любой ценой.— Почему? — вскинув брови и немного приоткрыв рот, спрашивает он. — Ну что ты, не бойся, маленькая моя, я тебя не обижу.От этого лживо-ласкового тона, по ее спине пробегают мурашки, а из глаза вновь текут крупные капли. Но Арина старается не впадать в отчаяние, пытаясь трезво думать, хотя дается ей с трудом.Девушка косится на стол и ищет глазами что-нибудь тяжелое или острое, но, как назло, ничего нет. А расстояние между ними все сокращается и сокращается.— Ты такая красивая. Не бойся, тебе понравится.Еще один шаг назад, и Арина упирается поясницей в холодный край подоконника, понимая, что теперь отступать некуда. И остается только одно — смириться. Вот только этого никак не хотелось. Не хотелось сдаваться и прогибаться под несправедливость жизни, соглашаясь со всем происходящем. Нет… Хотелось бороться, защищать себя и показать, что ее так просто не сломить. Но и в то же время ей все так надоело, что не было сил для этой борьбы.— Иди же ко мне.И резко становится все равно, голова пуста, не одной мысли, лишь только один вопрос: «За что?»За что ей судьба приготовила такое наказание, где именно она провинилась? За что наградила такими родителями, которым все равно на существование их единственного дитя? Ведь она никогда никого не обижала в этой жизни, старалась наоборот помочь, Арина даже когда-то родителей своих любила, в то время как они ее открыто ненавидели. Так за что же ей все это?Тем временем между девушкой и этим типом дистанция сократилась в двое, и теперь их разделял всего лишь один шаг, который мужчина почему-то медлил сделать. Но быстрый взгляд на его выражение лица и ей становится понятно. Он играет с ней, старается испугать, увидеть страх и отчаяние в ее глазах, услышать ее мольбу и в полное мере насладиться слезами отчаяния, вот только Арина не намерена была доставлять такое удовольствие этому отморозку. И только сейчас, она заметила на обшарпанном некогда белом подоконнике большие ножницы, которыми она с утра отрезала нитку на джинсах. Секунда. Сомнение. А потом она чувствует, как толстые потные пальцы мужика обвивают ее запястье. Тошнота подкатывает к горлу, рассудок мутнеет… и дальше происходит все так, будто это не она вонзает свое орудие в тело этого типа, а кто-то другой, за действиями которого она смотрит со стороны.Металл соприкасается с кожей, охлаждая и без того ледяные ладони. Глаза широко раскрыты и в них видна решимость. Выдох и комнату оглашает крик полный боли, но ей не жалко. Она вообще ничего не чувствует, и даже когда видит на руках багровые пятна и торчащие в животе ее несостоявшегося насильника ножницы, что вошли в его дряблое тело по самую черную рукоятку, Арина спокойна. Вот только мысль о том, что нужно бежать бьет по голове, и девушка срывается с места. В коридоре сталкивается с отцом, но отталкивает его и мужчина падает, бежит дальше. Дверь, подъезд, еще одна дверь, а затем ледяной снег под голыми ступнями отрезвляет ее и она в ужасе смотрит на свои окровавленные руки.— Что я сделала? — тихо шепчет, гипнотизируя ладони, будто надеясь, что кровь на них исчезнет.Слез уже нет, а влажная кожа на лице высохла и теперь ее стягивало. А кровь… Эти багровые пятна будто въедаются под кожу, и кажется, что еще чуть-чуть, и Арина не сможет ее отмыть. Схватив небольшое количество снега, она начинает мусолить его в руках до тех пор, пока белоснежная субстанция не окрашивается в красный цвет. Руки чистые, снег в крови, вот только запах железа она ощущает от себя, словно не только руки, но и вся девушка пропиталась этой зловонией.«Почему все так несправедливо?» — спрашивает она саму себя, обхватив руками плечи. На улице ужасно холодно, а девушка выбежала из дому в чем была. И теперь холод отчетливо ощущался. Ноги жгло, рук она не чувствовала, зубы стучали. Вот только одеваться ей было некогда. Некогда было медлить, ибо не простят ей такого поступка и обязательно найдут, рано или поздно поймают ее, и тогда вряд ли Арина отделается парочкой синяков и ссадин, которыми частенько «награждал» ее отец. Нет ей больше дороги домой и жить негде. Некуда идти. Как быть девушка не знала, все что могла она уже сделала, а дальше будь что будет.Она отошла от дома на приличное расстояние и может быть у нее получилось уйти еще дальше, вот только ноги не выдержали такого издевательства над собой и девушка рухнула в сугроб, разум покидал ее, завлекая Арину все дальше и дальше во тьму, но она была не против этого. Только обидно немного было, что она вот так вот, как дворовая шавка, подохнет на улице. Но лучше так, чем от рук тех тварей, одна из которых является ее отцом.— Лучше так, — прошептала она посиневшими губами и перед тем как сознание ее покинуло, она заметила черный джип, фары которого на мгновение ослепили ее, а потом темнота.