***
Стоит ли говорить, что слова директора оправдались, и она действительно зря боялась?Класс оказался очень дружным и главное веселым. Каждый ученик подходил к ней и знакомился, предлагая свою помощь, если такова понадобиться. Арине было приятно, и к концу учебного дня она впервые за долгое время искренне улыбалась, понимая, что есть еще добрые и отзывчивые люди, коими не являлись ее бывшие одноклассники.— Ты далеко живешь? — спросил Леша, укутываясь в черный вязанный шарф по нос, тем самым скрывая свои яркие веснушки на бледной коже.В дутой куртке, с шарфом, что скрывал пол лица парня, и с красной шапкой с бубоном на рыжих кучеряшках он выглядел нелепо, но это не портило его, а наоборот делало милым и озорным.— Через остановку.— Тогда, — он загадочно улыбнулся и подал локоть, — позвольте проводить вас, миледи.Арина улыбнулась, покачала головой и покрепче ухватилась за предложенную руку, дабы на крыльце не упасть. На дворе стоял декабрь месяц, было холодно, вокруг бело. Конечно красиво, но гололед, покрывавший восемьдесят процентов земли не позволял радоваться данной красоте.Так они и дошли до старенького пятиэтажного дома, где проживала Обидена. Было весело идти в компании Леши. Он шутил, стараясь развеселить ее, и, стоит заметить, у него это отлично получалось. Различные истории из жизни, шутки он рассказывал с таким выражением лица, что только этого хватало для того, чтобы на ее лице светилась улыбка. И вроде небольшое расстояние им нужно было пройти, но он столько успел рассказать, что Арине показалось, будто время остановилось. Так легко и спокойно стало на душе, что не хотелось идти домой, но они уже подошли к подъезду.— До завтра, — помахав ей на прощание рукой, Леша ушел.Девушка с грустью посмотрела на спину удаляющегося парня, после чего взглянула на окна своей квартиры, понимая, что ее веселье подошло к концу. Там, за дверьми двухкомнатной старой квартиры, ее ждал ад. Ее личный ад.
Глава 2
Когда приходишь ты со школы и чуешь запах табака,так это значит папа дома,со злости курит как всегда.С рыбалки поздно он вернулсяи мать кричала на него,а он, по-моему, качнулся, ударил мать и спать пошел.Она, сидя на табуретке, пускает слезы,я молчу,ведь если тронешь и обнимешь,она пошлет тебя на всю!«Юный писатель» — отрывок.
Тусклый желтоватый свет одиноко висящей лампочки в узком коридоре, на обои которого без отвращения не взглянешь, встретил Арину морганием, грозясь вовсе лишить последнего лучика света жильцов. В доме стояла тишина, нарушаемая едва уловимыми позвякиваниями поварешки о дно металлической кастрюли. Вот только на первый взгляд… На самом же деле, если прислушаться, то можно услышать ужасный храп, доносившийся из зала, дверь куда была плотно закрыта. Отец вновь был пьян, и Арина это прекрасно знала.Сняв с себя видавшую времена куртку и повесив ее на крючок, девушка прошла на кухню, где возле плиты стояла высокая, худощавая женщина. Ее руки, покрытые многочисленными старыми и свежими синяками, что-то усердно мешали в кастрюле. Плечи подрагивали, голова опущена, поэтому было почти невозможно понять — плачет она или нет, но Арина многое повидала в своей жизни, поэтому точно могла сказать, что пьяный отец вновь ее побил.— Привет, мам.Женщина молчит, продолжая свое занятия, Арина же не настаивает и уходит, зная, что лучше ее не доставать.Это продолжается не первый год. Порядком десяти лет ее отец ведет разгульный образ жизни, изредка появляясь дома. Но каждый его приход равносилен мучительной пытке, ибо в такие моменты он накидывается на мать или на саму девушку, вымещая на них всю злость, ненависть, будто говоря, что это они виноваты во всех его проблемах. Но в последнее время он стал все чаще прибывать в доме, время от времени приводя с собой еще и друзей-алкашей. Арина привыкла к такому и старалась не замечать всего этого, прячась за хлипким замком двери своей комнаты.Мать, видимо, все это устраивало, ведь она не решалась подать на развод. Про существование дочери и вовсе забыла, вспоминая лишь по праздникам. Поэтому последние пять лет она сама себе предоставлена, и, если даже с ней что-либо случится, родители вряд ли будут сильно горевать.— Иди ешь, — услышала она грубый, отчужденный голос матери.Быстро переодевшись в домашнюю одежду и помыв руки, Арина прошла на кухню и села за стол, где уже стояла тарелка супа.И вновь эти обшарпанные стены вокруг нее. Напряженное молчание, тишина, словно разрушающая мозг, и ощутимая неприязнь витала в воздухе. Все обыденно, все нормально. Арина привыкла к этому. Привыкла, что родная мать не замечает ее, отец —ненавидит. Это нормально, ведь это ее жизнь.— Спасибо, — тихо поблагодарила девушка, принимаясь за еду.Но нормально и спокойно поесть ей было не суждено. Проснулся отец, Арина отчетливо услышала его шаркающие шаги, а затем скрип дверных петель. Заросший недельной щетиной, с взлохмаченными каштановыми волосами, в которых виднелись нити серебра, еле переставляющий ноги, мужчина вошел внутрь и тяжело опустился на стул напротив девушки.— Приперлась, — с отвращением выплюнул он, доставая из-под стола наполовину пустую бутылку водки. — Когда же ты слезешь с моей шеи-то?И это тоже привычно. Каждый божий день она слышала упреки в свой адрес. Ей ясно давали понять, что девушка лишняя тут, и она бы с радостью покинула это место, вот только идти было некуда. Как таковых родственников у нее не было. А если и были, то знать не желали.— Было бы куда, давно бы ушла, — совсем тихо сказала она, но ее слова отчетливо расслышал отец.— Не смей дерзить мне, паршивка!И вроде бы ничего такого не было сказано Ариной, но за это ей пришлось поплатиться.Резкий звон раздался в маленькой кухне, который еще долго отдавался неприятным ощущением в девичьих ушах. Щеку опалило, будто огнем, отчего она тут же схватилась за нее, пытаясь успокоить нарастающую боль. Будет синяк на утро, она это точно знала, и как же в таком виде ей показаться на глаза одноклассникам?— Пошла вон отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели, — еще один удар по тому же месту.Арина соскакивает со своего места и бежит к себе в комнату, плотно закрывая дверь за собой. Больно, мерзко и унизительно… По щекам текут слезы, вызывая неприятное чувство в области удара, словно к коже приложили раскаленный предмет. Но и это чувство уже привычно. Слишком много привычного в ее жизни.Устало прикрыв глаза и вытерев слезы, она подошла к небольшому, висящему на стене зеркалу, и взглянула на свое отражение. Щека покраснела, на скуле стал проявляться синяк, и стоило бы приложить что-нибудь ледяное, но тогда нужно было бы покинуть пределы своей комнаты и идти на кухню за льдом, где она снова встретится с отцом-монстром. Нет, ей этого не нужно было, поэтому все, что она могла сделать — приложить к ушибу стеклянную банку из-под карандашей. Холодная поверхность немного усмиряла боль и жар, но толку от этого было мало, так как с каждой секундой фиолетовая отметина становилась все больше и больше. Поэтому, отбросив это бестолковое занятие, Арина вернула банку на ее положенное место и села на кровать, смотря, как за окном медленно и уныло, кружась, падают снежинки, устилая постепенно все горизонтальные поверхности.И на душе у нее было противно. Противно от того, что у не