Арине же подобное действие было не по душе, поэтому скорее обдуманно, нежели рефлекторно, она сжала зубы, впиваясь в кожу.
— Стерва!
Наотмашь ударив свою ученицу по лицу, он схватил ее за горло, приподнимая вверх.
— Знаешь, а мне нравятся твои жалкие попытки сопротивления. Они меня… Возбуждают!
Тонкие, озябшие пальцы Арины впились в его руку, пытаясь ослабить хватку. Ей катастрофически не хватало воздуха, легкие горели, умоляя о жизненно необходимом кислороде, только мужчина не спешил отпускать. Наоборот, он еще больше потянул ее вверх и впился в посиневшие губы Арины.
Кусая, оттягивая, затем зализывая шершавым языком образовавшиеся ранки, Андрей измывался над девушкой, наслаждаясь ее болезненными, хриплымистонами.
— Я хочу услышать, как ты кричишь!
Его рука отпустила горло и переместилась на волосы, наматывая пряди на кулак. И словно на поводке, он потянул Арину к машине, открывая заднюю дверь. Ему не составило труда впихнуть сопротивляющуюся девушку в салон, как, в общем-то, и в два счета снять ремень со штанов и связать им ее тонкие кисти, закрепляя их на рукоятке второй двери.
— Ну же, кричи! — громко смеясь, выкрикнул он, забираясь в автомобиль.
Он словно обезумел. Ему невероятно сильно хотелось заполучить ее сейчас, сию же минут и именно в таком положении и состоянии. Видя ее страдания и боль, он получал неописуемое наслаждение, сравнимое с эйфорией. И поначалу ему этого хватало, но теперь он хотел большего.
Схватив Арину за ноги, он резко развел их в сторону, располагаясь между ними. Благо размеры его машины позволяли это сделать. Справиться с оставшейся одеждой девушки не составило труда, и вот, когда она осталась лишь в одних трусиках, он замер, уставившись на открывшуюся картину.
— Ты прекрасна, — прохрипел Андрей всхлипывающей Арине и наклонился, запечатляя поцелуй на ее острой коленке.
Его палец сквозь тонкую ткань нижнего белья прошелся между ее складочками, от чего Арина вздрогнула и попыталась свести ноги, но он не позволил ей этого сделать, продолжая вводить им. Когда он спустился чуть ниже, Андрей резко ввел палец внутрь, отчего края плавок врезались в нежную девичью кожу.
— Тебе не нравится? — продолжая надавливать, спросил он. — А так?
Резко отведя ткань в сторону, он смочил два пальца и сразу же ввел их в нее, чувствуя теплоту и узкость, обволакивающую его. Он двигал ими, надавливая на стенки, пытаясь немного растянуть ее. Когда же он добился минимального результата, Андрей вынул пальцы и навис над девушкой, любуясь ее заплаканным лицом.
— За что?
— За твое непослушание, — грубо ответил он. — Ты общалась с ним слишком долго. Ты улыбалась ему, позволила притронуться к себе. Я видел его взгляд и твой тоже. Ты не имеешь права так смотреть ни на кого, кроме меня! Ясно?!
Вновь сдавив ее горло, Андрей второй рукой раздвинул ее складочки и вошел до конца, издавая странный полукрик, полустон, что смешался с криком боли Арины.
— Я запрещаю тебе видеться с ним!
Он полностью вышел из нее, а затем вновь вошел, продолжая держать Арину за горло.
— Ты больше не будешь с ним общаться. Или с кем-то другим.
Несколько толчков и он отпускает ее горло, перемещая руки на таз девушки. Крепко сжав его по бокам, Андрей, помогая руками, насаживает тело Арины на свой член, издавая громкие стоны удовольствия, при этом продолжая говорить:
— Никто не смеет смотреть или говорить с тобой. Ты только моя! Слышишь?!
Андрей словно обезумел. Он не понимал, что говорит, что делает, он просто хотел избавиться от желания овладеть ее телом. Но почему-то с каждым новым толчком, ему все больше и больше хотелось ее нежно, аккуратно поцеловать, сцеловать слезинки с ее висков, развязать онемевшие руки и прижать к себе худое, дрожащее тело, продолжая входить в нее, только теперь медленно и спокойно, словно пытаясь показать Арине, что ей тоже может быть приятно от этого занятия.
— Девочка моя! — протяжно, закатив глаза от удовольствия, простонал он, кончая на живот девушки.
Глава 16
Я медленно сходил с умаУ двери той, которой жажду.Весенний день сменяла тьмаИ только разжигала жажду.Я плакал, страстью утомясь,И стоны заглушал угрюмо.Уже двоилась, шевелясь,Безумная, больная дума.И проникала в тишинуМоей души, уже безумной,И залила мою веснуВолною черной и бесшумной.Весенний день сменяла тьма,Хладело сердце над могилой.Я медленно сходил с ума,Я думал холодно о милой.
Александр Блок