На самом деле, конечно, это был сущий пустяк. Я пролежала недели две, не больше. Теперь даже шрам не заметен.
Ну, положим. И заметен. И не две недели, а больше месяца. Но-но-но! Я прекрасно помню. А я с рукой тоже немало провозился. Как все это… Как все это… Вот тоже — часы вчера разбил, черт! Что, не пора ли?
Раньше десяти нет смысла: он приходит в контору около четверти одиннадцатого. Или можно прямо к нему на дом — это два шага. Как вы предпочитаете?
А я сейчас к нему на дом позвоню, вот что.
Уходит.
Скажи, Барбашин очень изменился?
Брось, Любка. Морда как морда.
Небольшая пауза.
История! Знаешь, на душе у меня очень, очень тревожно. Свербит как-то.
Ничего — пускай посвербит, прекрасный массаж для души. Ты только не слишком вмешивайся.
Если я вмешиваюсь, то исключительно из-за тебя. Меня удивляет твое спокойствие! А я-то хотел подготовить тебя, боялся, что ты истерику закатишь.
Виновата. Другой раз специально для вас закачу.
А как ты считаешь… Может быть, мне с ним поговорить по душам?
С кем это ты хочешь по душам?
Да с Барбашиным. Может быть, если ему рассказать, что твое супружеское счастье не ахти какое…
Ты попробуй только — по душам! Он тебе по ушам за это "по душам".
Не сердись. Понимаешь, голая логика. Если он тогда покушался на вас из-за твоего счастья с мужем, то теперь у него пропала бы охота.
Особенно ввиду того, что у меня романчик, — так, что ли? Скажи, скажи ему это, попробуй.
Ну знаешь, я все-таки джентльмен… Но если бы он и узнал, ему было бы, поверь, наплевать. Это вообще в другом плане.
Попробуй, попробуй.
Не сердись. Я только хотел лучше сделать. Ах, я расстроен!
Мне все совершенно, совершенно безразлично. Если бы вы все знали, до чего мне безразлично… А живет он где, все там же?
Да, по-видимому. Ты меня сегодня не любишь.
Милый мой, я тебя никогда не любила. Никогда. Понял?
Любзик, не говори так. Грех!
А ты вообще поговори погромче. Тогда будет совсем весело.
Как будто дорогой Алеша не знает! Давно знает. И наплевать ему.
Что-то у тебя все много плюются. Нет, я сегодня решительно не способна на такие разговоры. Очень благодарю тебя, что ты так мило прибежал, с высунутым языком, рассказать, поделиться и все такое — но, пожалуйста, теперь уходи.
Да, я сейчас с ним уйду. Хочешь, я подожду его в столовой? Вероятно, он по телефону всю историю рассказывает сызнова.
Пауза.
Любзик, слезно прошу тебя, сиди дома сегодня. Если нужно что-нибудь, поручи мне. И Марфу надо предупредить, а то еще впустит.
А что ты полагаешь: он в гости придет? Мамочку мою поздравлять? Или что?
Да нет, так, на всякий пожарный случай. Пока не выяснится.
Ты только ничего не выясняй.
Вот тебе раз. Ты меня ставишь в невозможное положение.
Ничего, удовлетворись невозможным. Оно еще недолго продлится.
Я бедный, я волосатый, я скучный. Скажи прямо, что я тебе приелся.
И скажу.
А ты самое прелестное, странное, изящное существо на свете. Тебя задумал Чехов, выполнил Ростан и сыграла Дузе{7}. Нет-нет-нет, дарованного счастья не берут назад. Слушай, хочешь, я Барбашина вызову на дуэль?
Перестань паясничать. Как это противно. Лучше поставь этот стол на место, — все время натыкаюсь. Прибежал, запыхтел, взволновал несчастного Алешу… Зачем это нужно было? Добьет, убьет, перебьет… Что за чушь, в самом деле!