Не получится ли так, как в той притче, убивая дракона, сами не превратятся ли в дракона? Этот вопрос его мучил еще задолго до этих дней!
Полгода назад, приехав в Москву, Василий обходил много патриотических организаций, считая долгом любого гражданина в тяжелое для Родины время быть участником политического движения. Имел беседу и с Баркашовцами.
Он понимал, что русский национализм возник не искусственно, а стихийно, как средство защиты от чудовищных форм проявления национализма других народов, подогреваемых прорабами перестройки.
Без сомнения, русских не любят очень многие, прежде всего за их величие. Но величие Руси Великой не надумано и не искусственное творение.
Это фактор исторический, вышедший из глубины веков и умноженный трудом многих поколений. И величие Руси - это не ранг политики нашего государства:
Свойственное русским беспредельное великодушие всегда превышало его величие. Может, в этом и трагедия русского народа. Только великодушие к другим народам в ущерб своего национального достоинства позволило оседлать себя неправедной политической властью.
Конечно, терпение народа временами заканчивалось, а гнев всего великого всегда был велик и страшен.
Любой грамотный человек, конечно, знает, что свастика на рукавах Баркашовцев - это вовсе не фашистский знак, а знак гнева с православной иконы. И Василий не хотел, чтобы этот гнев был по-русски великий.
Как сделать так, чтобы благородные воины в порыве великого гнева не превратились в палачей, пусть даже врагов народа. Ведь война списывает все, и “ярость благородная” при потере родных и близких перерастает в ярость звериную.
История нашего народа в большой мере написана кровью несчастных, испытавших нечеловеческие муки в застенках обеих сторон баррикад гражданской войны.
Потому, проводя ночь пленником у Баркашовцев, всматриваясь в их суровые не по их вине лица, он задавал себе один и тот же вопрос:
- Если бы на его месте был не он, а настоящий враг, скажем, боевик из “Бейтара”, - молодежной еврейской военизированной организации, которая активно принимала участие в конфликте на стороне Ельцина? Конечно, он враг и подонок. Логика такова, что все враги - подонки.
А после того, как люди из охраны Ельцина вчера изуверски избили Терехова - председателя Союза офицеров, смогли бы они, с захваченным пленным обращаться в полной мере в соответствии с конвенцией международного права? Ответа на этот вопрос Василий дать себе не мог.
Поэтому, хотя в этот тяжелый для Родины момент он был готов вместе с ними отдать жизнь за общее дело, их радикальная теория для него оставалась, не понята.
И в своих мыслях он опять останавливался на наших истоках - на православии. Да, конечно, история знает, что и православные казаки зверствовали, но это уже не правило, а исключение, это грех, отступление от теории православия: “милость к падшим прояви”.
Мысли его прервали двое, идущих с лестничной площадки. Один - небольшого роста, в черной кожанке и черных очках, средних лет мужчина, другой - молодой, кудрявый и долговязый, еще совсем мальчуган. По всему видно, тоже корреспонденты.
Василий с недружелюбным видом встал и пошел им навстречу, в плане своей выбранной “доктрины” заранее оповещая, что уделить время им никто не сможет. Но мальчишка, по-детски радостно улыбаясь, с каким-то многозначительным восторгом, глядя через плечо первого, оповещал Василя:
- Это же Лимонов! Ли – мо - нов...!
Первый достал удостоверение и показал. “Эдуард Лимонов”, - прочитал Василий. Затем тот снял черные очки, обнажив худое, остроносое и бледное лицо. Он смотрел в упор холодным, пронзительным взглядом. Да, это был он, Лимонов.
Василий пристально всматривался в его лицо, пытаясь хоть как-то понять внутренний мир этого известного писателя - эмигранта, гражданина Франции российского происхождения. Ему в нем непонятно было все, прежде всего его литературное лицо, и его политическое лицо тоже.
Василь послал дневального за дежурившим на первом посту Андрюшей, потому что читал статью Лимонова в его “ЛИМОНКЕ” про случай недавнего ареста Андрюши властями. Лимонов увидел Андрея, обрадовался ему, как старому знакомому, и они пошли, разговаривая, по коридору, к первому посту.
Глава IХ
Васины два часа на посту прошли. Его сменили, и он ушел к себе, в приемную Макашова. Некоторое время сидел с “мужиками”, обсуждая последние новости, которые, к сожалению, не предвещали изменений к лучшему.
За исключением той, что “Альфа” отказалась выполнить приказ о штурме Дома Советов прошлой ночью.
Потом пришла женщина - депутат, представитель комиссии по женским вопросам, и устроила всем им скандал за то, что они перешли сюда без согласования с нею. Скандал она закатила “добрый” и продолжительный, и Василий не стал дослушивать её, ушел от греха подальше в столовую, надеясь там пообщаться с более интересными личностями.
Но на этот раз никого из знаменитостей не встретил. А первыми, кого он повстречал там, были земляки с Украины (он с ними познакомился вчера), жители Харькова: мальчишка, по годам чуть старше его сына, и с ним такая же девчонка. Парень, по-детски радостно улыбаясь, доложил, что их приняли в число личной охраны исполняющего обязанности президента - Руцкого. - Да, могучая охрана, - подумал Василий не без иронии. Стоя в очереди, он опять размышлял о Руцком.
Как президент, он многих устраивал в переходный период.
Но политика - дело, конечно, политиков, они приходят и уходят, а вот, отстоять право закона - это святая обязанность каждого гражданина, и поэтому эти совсем еще дети, но граждане своего Отечества сейчас там, где нужнее всего.
И они это понимают. Как это и хорошо понимают те замаскированные иуды, которые сумели расколоть славянский мир и уже на “полную врубили” машину своей пропаганды в “освободившихся от Российского ига” республиках. Чтобы уже следующее поколение никогда не могло разделять идеи славянского единства, а люто ненавидело Российскую империю и обязанность гражданина понимало в борьбе за “идеалы западной демократии” против стран изгоев, террористов и прочих “негодяев” которые осуждают агрессивную политику Израиля.
Пришли и Женя с Андреем, убежав также от гнева женщины. Всю длинную очередь они с Андреем проговорили на этот раз с незнакомыми для них депутатами. Василий отчаянно доказывал свое понимание “нулевого варианта” как очередного маневра команды Ельцина и призывал их ни в коем случае, не соглашаться.
Когда они шли назад, повстречались с большой группой военных, которых возглавлял сам Министр обороны. - Пошли с нами! - на ходу сказал Ачалов, обращаясь к Жене. Женя велел Василию с Андреем идти к себе и присоединился к военным.
У Василия было свободное время. Он спустился вниз: там, на трибуне второго этажа увидел Ачалова, тех военных среди них Женю. Генерал выступал перед народом.
Вся площадь радостно гудела, приветствуя министра обороны. Шли съемки первого канала телевидения. Потом этим же вечером Женю смотрела вся аудитория первого канала Останкино.
После обеда Василий опять дежурил на том же посту. Дневальный у него был другой - рядовой Моисеев, парень по-деревенски простой, видно он близко воспринимал к сердцу все происходящее и, сидя на стуле напротив, сокрушался о происшедшем в ту ночь:
- Как все неорганизованно! Вас арестовали, а нам говорят: “Если вдруг начнется, бросайте все и бегите во внутренний коридор”. А другие говорят: “Вы не вздумайте во время тревоги приближаться к нам, всех положим на месте...” Затем он ушел обедать, его сменил другой - высокий и худой парень. Должно быть, он покидал свою часть спешно и теперь нес наряд в “повседневке”, с затертой пилоткой без звездочки. Приветствуя проходящих офицеров, он постоянно вставал.