Василий и ещё человек пятнадцать, держа такую оборону в одном месте, оказались окруженными. Ораторы, что ещё были на крыше автобуса, просили солдат не применять силу против своих сограждан.
Молодые люди продолжали держаться, но их постепенно сдавливали в одно место.
Вдруг рядом с собой в парне, отчаянно сдерживающем натиск, Василий узнал Володю, того, что ушел от них из Белого дома. Он обрадовался и закричал:
- Володя, привет! Тот тоже обрадовался ему, и они, упираясь в щиты, несколько минут обменивались приветствиями. Потом потеряли друг друга.
Давить их стали сильнее, и Василий уже видел, как с автобуса стягивали выступавших. Видно, также, было, как подходили свежие силы военных.
Давление усиливалось и усиливалось.
Впереди наступавшие пять рядов были из молодых солдат, видимо, первогодок. Они испуганно таращили глаза; собственно, практически не давили, а только старались сомкнуть посильнее стенку из щитов. Сзади же офицеры давили на солдат, при этом делая маневры давления то в одной, то в другой стороне.
По краям, сзади, стояли военные с автоматами.
Василий попробовал вклиниться между солдатами и под давлением обеих сторон оттеснил одного из солдатиков в толпу демонстрантов. Он вовсе не сопротивлялся и шел, куда его теснили. Если бы у демонстрантов было сколько-нибудь человек организованных, то они бы, может, смогли разорвать и потеснить цепи наступающих. Но те сами же, видя, что солдатик оторвался далеко к ним в толпу, расступаясь, провожали его назад, говоря:
- Иди к своим.
Демонстрантов продолжали вытеснять. Василий не заметил, как уже стало темнеть.
Женщины умоляли солдат не применять силу.
.
Солдаты слушали и молчали.
Вскоре Василий и некоторые из сопротивляющихся оказались посреди большой лужи, как бы уже в глубоком тылу военных цепей, которые перестроились по-новому.
К ним подходило несколько здоровых ребят, офицеров с дубинками, хватали по одному и вытаскивали за пределы цепей.
Народ медленно, но уверенно вытесняли с площади.
Страсти накалялись. Метрах в тридцати от себя Василий увидел, как вышедшая “свиньей” из цепи молодых солдат группа офицеров начала бить дубинками Алксниса. (В этот день Алкснису пробили голову и сломали ключицу)
Люди закричали, ринулись вперед, на некоторое время смяли первые ряды, но на них обрушился град дубинок с других рядов, упали сразу две женщины, они оказались в гуще наступающих военных и кричали, поднимаясь и выходя из толпы.
Василий оказался перед лужей, в метре от остановившейся цепи щитов.
- Чем-то надо помочь Алкснису, - думал он, и действия его опережали мысли.
Увидев, как один из солдат начал размахивать дубинкой выше щитов, он метнулся к нему через лужу, одним махом двумя руками поймал дубинку и
изо всех сил дернул за нее в надежде вырвать.
Однако дубинка крепко была обмотана шнурком за руку солдата. Солдат, выдернутый из цепи, вместе с дубинкой плюхнулся в лужу. А Василий, в свою очередь, не зная, что ему делать самому, тащил его к себе по луже. Из цепи опешивших солдат к нему пробирались офицеры.
Он хотел уже оставить того солдатика, но подоспевшие сбоку военные ударили ему по ногам, он упал на бок, прикрывая голову руками.
Его “прогнали” несколькими ударами, потом схватили за руки и подняли.
Первая мысль:
- Сейчас будет “добавка”! Но его просто вели, не трогая. И тут он увидел, что на них направлен луч света от телекамеры.
- Значит, глаза прессы освободили его от “дополнительной пайки”,-подумал он опять. Офицеры несколько раз пытались через толпу достать до камеры дубинками, но репортеры, надо думать, уже знавшие такие ситуации, ловко уходили, и удары дубинок приходились на какую-то удачную добавку впереди объектива телекамеры.
Тем не менее, военные, попавшие в луч света от телекамер, резко меняли свою тактику действий. Его вывели в сторону большого кинотеатра, завели за цепи и неожиданно для него самого - отпустили.
Он вышел на возвышенное место перед входом в кинотеатр (что-то типа летнего фойе с колоннами), здесь несколько зевак наблюдали побоище. Уже достаточно стемнело, но фонари освещали происходящее. Молодая мать, пришедшая на площадь с ребенком в коляске, видимо никогда не думала о том, что может случиться.
Но там шла уже настоящая бойня, а она оказалась метрах в пяти от своего ребенка в коляске. Рванувшись на демонстрантов, отряд военных сзади не мог видеть впереди коляску и давил на передних.
Падая через коляску с ребенком, передние не могли, конечно, остановить, давивших на них, задних.
Женщина, оторванная от коляски толпой, дико кричала, рвалась пробраться между ними.
Военные, приняв ее за ярую демонстрантку, что есть мочи, лупили дубинками, женщина падала, но через минуту вскакивала и с остервенением и визгом кидалась снова на них, ее опять сбивали с ног.
Лучи света от телекамер, репортеры которых примостились на фонарях и деревьях или были в толпе, высоко держа свои камеры на различных технических устройствах, устремились в одно место и несколько гражданских одновременно с женщиной добрались до коляски.
С высоты хорошо было видно, как войска умело проводили маневры, то, заменяя целые подразделения, то бросая в бой на отдельные участки новые силы.
Народ оттеснили уже далеко. Прямо посреди проспекта, из приехавшей черной “Волги” вышли гражданские, руководя всем происходящим.
Василий спустился по ступенькам, подошел к оцеплениям.
Женщины совестили военных.
Они стояли, как мумии, в полной экипировке, равнодушно пропуская мимо ушей все разговоры.
В унисон женщинам он тоже высказал свои мысли вслух, глядя на пожилого грузного человека в погонах рядового:
- Интересно, в каком офицерском звании этот молодой боец? “Боец” эту реплику сразу услышал, внимательно посмотрел на него и кивком головы указал, чтобы тот отошел.
Собственно, Василий задерживаться и не собирался. По параллельной улице он шел опять туда, куда оттеснили людей, вступивших в неравное противостояние с отмобилизованными, обученными и до зубов экипированными спецотрядами. Вскоре он опять оказался у своих.
Демонстранты натащили всякой всячины и сделали через улицу баррикады. Но этой “всячины” было немного, а подоспевшие войска вывели молодых бойцов, которые быстро разбирали эти баррикады. Колонны демонстрантов были разделены на отдельные группы и вытеснены в различные переулки. Тут на проспекте осталась, как максимум, десятая часть демонстрантов.
Люди стояли и молча смотрели через головы военных, как там, в квартале от них подразделения ОМОНа таранили большую часть народа, вклиниваясь и разбивая её на мелкие группы
Закрытые плотными рядами высоких щитов, они издали напоминали какие-то мифические машины, врезавшиеся в толпу людей, разрезая ее на части и тесня в нужные направления.
Здесь также людей продолжали теснить: через разобранные проходы в баррикадах войска шли к рядам демонстрантов.
Те, упираясь в щиты, несколько минут удерживали натиск, затем в одном из мест военные расталкивали их, метров десять-двадцать двигали всех противостоящих, затем проводили передислокацию и, отдохнув, снова всех теснили.
Василий уже перестал сдерживать напирающие щиты, так как понял, что силы не равны и занятие это пользы не приносит, когда увидел Славика, того, что приехал к ним недавно с Волги.
Он также был в числе противостоящих. Василь подошел к нему. С ним еще было человека четыре, как он сказал, те, что с ним приехали и которых, он пошел вчера встречать.