Его всё больше и больше почему-то давила эта мысль. Одновременно он стал чувствовать нарастающую боль в области сердца. Он остановился и прижал руку к груди. Под рукой, в боковом кармане куртки, нащупал свернутые листы и вспомнил, что сюда он положил молитвы, которые ему оставили монашки, приходившие благословить их всех во время его дежурства на втором посту.
Они назывались: “Молитва о спасении державы Российской и утолении в ней раздоров и настроений” и вторая - “Молитва Св. Иоанна Кронштадтского”. В наше перестроечное время он неоднозначно относился к религиозным деятелям. Ясно, что наши далекие предки приняли православие для сплочения славянских племен.
Это, конечно, хорошо понимают и враги славян. Потому для закрепления раскола наших народов не жалеют средств на то, чтобы растащить православную веру по национальным квартирам, чтобы потом, по примеру современных мусульман, различными провокациями легко и просто стравливать народы и внутри православия.
Конечно, это все только пожелания от лукавого, хотя в жизни они проводятся до удивления дьявольски легко и быстро. А в православных писаниях говорится четко, что весь мир отступит перед неправдой, и только православие восточного народа выстоит и победит.
И если в Глебе Якунине для него была только одна загадка: в каком он звании офицера службы “Моссад”, то в патpиаpхе Алексии II он не мог понять, почему тот в открытую не скажет людям, что нашим народом правит иуда, который привёл православную Русь на Голгофу?
Но монашкам он поверил и из уважения к ним молитвы взял.
А сейчас, именно в этот момент, глядя поверх черных верхушек деревьев на серый небосвод, Василий загадал желание. Желание непростое, обусловленное его действиями, но сформулировал это желание он однозначно четко:
- Если следующей ночью прорвусь в Белый дом, значит, принесу с собой его защитникам победу!
Он стоял, задрав голову, всматриваясь в серое марево неба. В его сознании отчаянно повторялась одна и та же мысль его желания. Ветер вроде бы на какое-то время стих, или ему так показалось, но снег валил отчаянно, белыми хлопьями.
Желание его мысленно повторялось несколько раз, и оно перешло в мольбу. Холода он совсем не чувствовал, как бы слившись в одно целое со всей природой, что окружала его.
Он смотрел вверх, и ему всё больше казалось, что до конца каждого своего нерва он ощущал, как кто-то невидимый, властный смотрит на него в упор. Его рука была не то на сердце, не то на кармане с молитвами. Он уже судорожно повторял вслух свое загаданное желание. На какие-то мгновения его состояние находилось в чем-то среднем между сном и отрешенностью.
Вдруг его сознание поразило что-то неожиданное и непонятное! Тайну этого явления он для себя разгадать, видимо, уже никогда не сможет.
Или это была игра природы, выраженная в разрядах молнии, или это деяние рук человеческих, или это могло возникнуть в тот момент в его воображении - сейчас можно только гадать.
Но тогда весь небосвод осветился каким-то неземным ярким светом, при этом звука он никакого не слышал.
Василий очнулся от своего состояния и зашагал дальше. Пройдя некоторое расстояние, услышал журчание воды. То тающий снег полноводным ручьем пенился вдоль возникшей из белой пелены такой же белой высокой горки на его пути.
Подойдя ближе, он рассмотрел, это было полотно железной дороги.
Перепрыгнув через ручей, он с помощью всех четырех конечностей взобрался наверх полотна. Отдышавшись, помыл руки тающим снегом и зашагал вдоль рельсов. Сначала идти было совсем удобно, сбоку рельсов по щебенке, так как полотно было широкое.
Потом пришлось шагать по шпалам, меняя темп, то быстро семеня ногами по каждой, то размашисто переставляя ноги через одну. Но все равно, идти по полотну было на много удобнее, чем по размокшей лесной грунтовке.
Вскоре впереди показалась голубая звезда семафора. Этот свет поднял ему настроение и придал силы. Он зашагал быстрее. В такт шагам невольно душу заполняли слова и мелодия песни “Светит незнакомая звезда”.
Ему вспомнились огни Приволжского аэродрома г.Астрахани. Там он солдатом служил срочную службу.
Пришедшая в тот мир популярная песня Анны Герман для него тогда по-своему была особенно дорога, связав невидимой нитью с той, которая разделила свой жизненный путь с ним.
Прожили они с ней эти годы семейного бытия неплохо, дав жизнь в этом мире, еще двоим человекам, и он был любим ею.
Плохо, что жена тяжело больна после травмы позвоночника, и уже много лет не в силах поднять ведра воды, но надежда всему здесь - дети. Старшему уже 16, значит, дотянут, если что. Ведь живут без отцов многие.
Конечно, вдруг хоронить меня, во что это станет? Если погибнуть, но победа будет за нами - здесь проще, помогут. А если задавят? В Москве, видимо, и похоронить не дадут, да и она захочет ли? А везти к себе по нашим ценам?
Да, помимо душевной травмы, он своей смертью основательно разорит семью и материально. Хорошо тому, у кого нет никого и терять нечего.
Василий поначалу думал, что число защитников “Дома” заполнят различные беженцы, бездомные и другие свободные от всего люди.
Так нет, как раз обиженных судьбой не было, а пришли нормальные, порядочные люди, рискуя не только своей жизнью, но и плодами своего многолетнего труда - нормальным человеческим благополучием родных и близких.
Впереди показались огни станции, и вскоре Василий уже был на платформе. “Детская” - прочитал он. Идти дальше уже не было сил, да и неизвестно, сколько еще туда километров. Из расписания видно, что до ближайшей утренней электрички больше 2-х часов. За посадкой виднелись силуэты пятиэтажек, добрался до ближайшего подъезда.
На его радость, батареи были горячие.
Без шума, чтобы не потревожить сон жильцов, взял перед дверями пару ковриков и положил перед батареей, снял обувь и носки. Затем положил туфли на трубу, сам прислонился к батарее и ощутил всем телом тепло домашнего уюта, который покинул несколько дней назад. Вместе с ощущением тепла пришла и усталость.
Вспомнил, что уже вторую ночь не спал, не считая сна в электричке. Несколько раз глаза его смыкались, но спать стоя он пока не научился и постоянно, как мог, отгонял наступавшую дремоту.
Прошло около часа. В гулкой тишине подъезда услышал щелчки выключателей и утреннюю суету в ближайшей квартире. Кто-то собирался на работу. Он тоже стал собираться. Носки, конечно, до конца не высохли, но все равно уже было легче. Обулся, так же крадучись, положил коврики на место и вышел.
Погода не стала лучше, разве порывы ветра были слабее; подморозило, и снег валил не так густо.
Через некоторое время он уже сидел в вагоне первой электрички. Там узнал, что вокруг “Дома” все спокойно. Как теперь лучше поступить? Возникшее ночью световое явление воодушевляло его, как ничто. Он обязан прорваться к своим, и сделает это любой ценой!
Но как это сделать? Может, днем? Надо пробовать. Если не получится, то, конечно, ночью. Но надо хоть немного отдохнуть, хотя бы пару часов. И почему пару? Нет. Высплюсь до обеда и со свежими силами в путь. Только так! Решено!
А вот и станция Зеленый Бор. Снежок, прихваченный морозцем, уже не таял, как ночью. Василий “на всех парах” спешил к дому товарища. Но, свернув раньше, в надежде пройти прямее, заблудился и с полчаса плутал, ругая себя, по переулкам, потом вернулся назад, пошел по знакомой дороге и только тогда, хоть опять не сразу, с помощью ранних прохожих нашел заветный дом.
Было без малого 6 часов утра. С одной стороны, даже неплохо, так как не надо никого будить. Пусть товарищ с женой идут на работу, а я после ванны вздремну до обеда.
- Очень даже неплохо! - не без удовольствия думал он.
Глава V
Третий раз жмёт на кнопку звонка, четко зная, что в шесть часов хозяин квартиры всегда уже на ногах. Но к двери никто не подходит!?
Начали мелькать неприятные мысли: вдруг ушли уже на работу.