Одновременно сообщают, что на бронетранспортёрах, которые не реагируют на его призывы прекратить огонь, сидят гражданские лица в кожанках, вооружённые помповыми ружьями.
Эти сообщения вывели Руцкого из равновесия, и он начал материться, на чём свет стоит: “Ё....е жиды!.. Это всё Боксер со своими головорезами!”
Эти слова удивили не только Михаила, ведь мало кто не знал о подноготной самого Александра Владимировича.
Прибыл офицер штаба, который предоставил Ачалову подробную информацию о силах, атакующих защитников Дома Советов.
Прочитав депешу, Владислав Алексеевич доложил Руцкому, что на наших семьдесят автоматов с двумя рожками патронов на каждого и пять ручных пулемётов нам противостоят около ста БТРов, до шестидесяти БМД, сорок БМП, пятнадцать БРДМ, не считая различных спецмашин МВД.
Количество военнослужащих насчитывается тысячами. Кроме этого, ожидается и подход танков.
На улице отчётливо слышны выстрелы тридцатимиллиметровых пушек БМП. Руцкой зазывает Ачалова к себе в кабинет.
Все уже как бы привыкли к обстрелу, сидят молча по своим местам. Стрельба то начинает затихать, то снова нарастает с новой силой.
- Танки, - оповещает офицер, наблюдавший за улицей.
Михаил переходит к окну и сбоку, через жалюзи, смотрит наружу.
По набережной и мосту передвигаются пять танков.
Один из них открывает огонь из крупнокалиберного пулемёта
Неожиданно появившийся Руцкой, почему-то обращаясь не к своей охране, а показав пальцем на Михаила, приказал оповестить все посты, что на “помощь к нам летят вертолёты”, которым необходимо обеспечить приземление на пандус здания Дома Советов.
Тот посылает трех офицеров выполнять приказ Руцкого, сам оставляет за себя старшего и с радостью отбывает продублировать этот приказ.
С опаской проскакивает первый лестничный проём.
На улице - залп танковых орудий.
Опять залп, и сверху грохот разрывов снарядов.
Здание трясёт, в ушах – ощущение боли.
Михаил неожиданно для себя испытывает некоторое смятение и чувствует, как холодок пробегает по всему телу.
Какое-то мгновение стоит на месте в оцепенении, ждет, где ударит следующий снаряд. Опять разрыв наверху.
Вдруг среди этого грохота... откуда-то сверху... видимо показалось, но потом яснее и все громче и громче:
...Врагу не сдается наш гордый “Варяг”, пощады никто не желает...
Безоружные депутаты, среди которых и женщины, таким образом, отвечают на орудийные залпы с танков.
Чувство страха сразу тает, и Михаил снова полон сил и уверенности.
В стрельбе наступает некоторая пауза, но затем вновь возобновляется,
видимо, изо всех танков. Снова на какое-то время утихает, и он, пользуясь паузой, пробегает по коридору к первому посту и дальше, к остальным.
...Назад возвращается тем же путем. Где-то в коридоре включен радиотранслятор, и слышно обращение к защитникам парламента:
- Товарищи! К нам на помощь идут вертолёты! По вертолётам не стрелять!
Когда же подошел к штабу, получили и радиосообщение:
- Вертолёты уже в небе Москвы и скоро будут у Дома Советов. По всему этажу слышатся ликование, радостные крики: “Ура!!! Наши!!! “
Михаил - уже у окна. Танки молчат. Вокруг них толпятся какие-то люди. А вот и небесные соколы!.. Первые два вертолёта в полном боевом. Танки разворачиваются к “Дому” задом, очевидно, по приказу сверху в буквальном смысле этого слова.
“Понятно, - думает Михаил. - Подвесные блоки с ракетами - весомый аргумент для переговоров.
Достаточно одного захода- и эти железные “чудища” будут гореть, как спичечные коробки”.
Вертолёты делают вираж и уходят, за ними то же самое проделывает другая пара.
Радисты сообщают, что танки окружены плотными кольцами гражданских лиц, и вертолётчики не желают стрелять в них...
Какое-то время стоит тишина.
Вдруг – ожесточённая стрельба в коридоре и также неожиданно стихает.
Прибывший посыльный докладывает, что со стороны двадцатогого подъезда пресечена попытка прорыва внутрь здания, но среди наших есть раненые.
Михаил продолжает наблюдать в окно. Вертолеты, не сделав ни единого выстрела, уходят от Белого дома, и танки, опять развернувшись пушками к зданию, заняли боевые позиции.
С коридора Михаилу сообщили, что его ждёт какой-то офицер. Это был знакомый - земляк из Тираспольского спецназа “Дельфин”. Он рассказал, что одного из тех солдат, что самовольно покинули свою военно-строительную часть и пришли на защиту Дома Советов, недавно забрал отец и вывел отсюда во время короткой передышки между обстрелами. Другой солдатик получил ранение и нуждается в квалифицированной медицинской помощи. Третий, их командир, убит. В целом, все они держатся молодцами. Сотник Морозов уже трижды ранен.
С докладом к Ачалову прибыл офицер, ответственный за поддержку связи с армейскими подразделениями.
Из его слов стало ясно что армия не поддержала защитников законного парламента, и более того - некоторые офицеры, отбывшие на переговоры по воинским частям, были там задержаны.
Танки не стреляют, слышны лишь автоматные очереди где-то в районе двадцатого и восьмого подъездов.
С жёлтого броневика, с мегафоном вместо пушки, чётко слышны призывы к защитникам выходить и сдаваться.
Михаил опять смотрит в окно. Видны несколько человек, идущих из “Дома” с поднятыми руками.
По рации идут сообщения с верхних этажей о возникшем пожаре, который тушить нечем,
и некоторые группы людей оказались отрезанными огнём от выходов с этажей.
Снизу сообщают, что в подвал здания через два подземных въезда для подвоза на кухню продуктов ворвались десантники 119-го полка, которые ещё утром шли на помощь защитникам, но всем офицерам этого полка Ельцин лично пообещал квартиры вне очереди, и они уже заняли цокольный этаж Дома Советов.
Михаил заходит в кабинет, где временно разместили штаб Ачалова, узнать, какие будут дальнейшие указания.
На одной из частот радиостанции, лежащей на столе, слышны обращения к защитникам Белого дома выходить и сдаваться.
На другой - дублируют приказы командования атакующих: “Уничтожать всех! Пленных не брать…”
С Ачаловым ведут разговор прибывшие час назад к нему какие-то незнакомые Михаилу люди, уговаривают его уйти с ними, пока ещё есть возможность обеспечить для него беспрепятственный выход...
Владислав Алексеевич, выслушав их, встал, опираясь на свой самодельный костыль из спинки стула, и сказал своё последнее слово: у него не хватит совести бросить в такое время депутатов. Посетители ушли.
В кабинет вошёл посыльный с улицы. Свой доклад он начал с рассказа, как один из БТРов подошёл сбоку к Горбатому мосту и из крупнокалиберного пулемёта расстрелял тех, кто прятался от обстрела под мостом...
Несколько человек с баррикад пытались отбиться бутылками с бензином, но поджечь ни один БТР не удалось...
Следующим докладывал посыльный от начальника штаба полка особого назначения, который дислоцировался в подземном бункере, так как совсем не имел оружия.
Начальник штаба устами этого посыльного доложил, что весь личный состав организованно выведен из бункера в здание Белого дома. На одеялах вынесены все раненые.
Когда посыльный вышел, Владислав Алексеевич приказал Михаилу сформировать группу для прорыва из “Белого” в город с документами штаба.
Выйдя из кабинета, Михаил понял, что его ребята окончательно решили не сдаваться, и молча набивали автоматные магазины патронами, которыми подзапаслись у охраны Руцкого. Потом они рассказали, что, по последнему донесению, Антона методично избивают, чередуя пытками целлофановым мешком, смакуя, как тело того корчится в судорогах.