Обо всем стало известно руководству. Чубаров в полицию по поводу кражи не обращался, чтобы не выносить сор из избы. Яшу не разыскивал, потому что территория кадетского корпуса закрыта. Никто чужой не входил, никто не выходил. Сумма маленькая, но сам факт кражи вызвал шок. Еще больший шок, чем известие о смерти мамы Ильи.
Игорь еще пытался объяснить отцу, что все это руководство намерено спустить на тормозах и со временем сбагрить Яшу в детдом. А вдруг это не он?
– Папа, приезжай, пожалуйста! Найди вора! Найди деньги! Мы ведь все под подозрением!
– Где бы мне на это время найти, – подумал Трубников, но вслух не сказал. Успокоил сына, позвонил Чубарову.
Андрей Евгеньевич все подтвердил, но сразу предупредил, чтоб обыскивать и допрашивать детей не позволит! Отпечатки пальцев тем более нельзя!
– Согласен, – ответил Трубников, – обыскивать и допрашивать нельзя, отпечатки мне не нужны, но вора обязательно надо найти.
– Каким образом? – удивился Чубаров.
– Попросите учащихся и всех работников от завуча до уборщицы помочь в расследовании. Каждый должен взять листок бумаги и авторучку. И написать сочинение. Не набрать на компьютере, а написать! Я должен видеть почерк! Очень подробно в хронологическом порядке каждому надо описать свои поступки, слова, чувства и свою реакцию на все события, произошедшие: 1)до кражи (на большой перемене); 2) во время кражи (когда проходил урок физкультуры); 3) после кражи.
– И это поможет вам найти вора? Что ж, это, пожалуй, можно сделать. Приезжайте.
Через два часа Трубников вошел в кабинет Чубарова, который выглядел так, словно скушал лимон без сахара и чая. Высокая стопка листочков из школьной тетрадки аккуратно красовалась на его столе. Трубников сразу приступил к чтению. Прочитал все, но только два листочка отложил в сторону.
– Я прошу вас, – обратился он к Чубарову, – позволить мне в вашем присутствии побеседовать с кадетом Володей Серяк и уборщицей Валентиной Александровной Пархомовой.
– Уже шестой час. Уборщица, наверное, уже давно дома. А Володя… Он живет с бабушкой. Необходимо ее согласие и присутствие. Я не верю, что Володя украл деньги. Он пришел в кадетский корпус в семь лет. Вырос на моих глазах. Почему вы решили, что это он?
– Я не утверждаю, что он украл деньги, а только предполагаю. Посмотрите сами. Буквы пляшут! Он сильно нервничал, когда писал.
– У Пархомовой тоже буквы пляшут?
– Нет, здесь другое. Почти все «сочинения» легко разделить на три части: 1) до кражи; 2) во время кражи; 3) после кражи. У Пархомовой первая часть занимает почти всю страницу, вторая уместилась в один короткий абзац, третья еще меньше. Пархомова очень подробно описывает, как чистящее средство, которым она моет унитазы, разъедает пальцы. Кстати, почему она моет унитазы во время большой перемены? О смерти мамы Ильи она не упоминает. Реакция на кражу денег в одном предложении: «Деньги воровать стыдно!» Я не обвиняю ее, но предполагаю, что она могла что-то слушать или что-то увидеть. Окна нараспашку. И уборщица спокойно ходит не только в мужском туалете, но и в раздевалке. И меня удивляет, что она не выражает сочувствия Илье, в отличие от других. Мне надо с ней поговорить. Она давно работает у вас?
– Недавно. Я беседовал с детьми. В раздевалке уборщицы не было, когда они собирали деньги.
Привели Володю Серяк. Низкорослый белобрысый мальчик был красным от кончиков волос до кончиков ногтей на ногах. Он кусал губы, с трудом сдерживал слезы, не отвечал на вопросы детектива. А когда он заплакал навзрыд, Чубаров с укором посмотрел на Трубникова. Сказал Володе, что он может вернуться в класс. Но Володя не уходил. Он перестал плакать и начал говорить:
– Я не крал 350 рублей! Я сам пятьдесят рублей сдал! Уезжая из дома в августе, я украл у бабушки порванную пятидесятирублевую купюру. Бабушке кто-то на сдачу дал, она сразу не заметила, а дома распознала. Положила в буфет под тарелки, не знала, что с этими деньгами делать. Купюра сильно порвана прямо посередине. Я склеил скотчем и забрал, а бабушка не заметила. Я сам не знаю, почему я так сделал. Не понимаю себя. Мне гадко, что я так поступил. Я обо всем ей расскажу. Она поймет и простит. А кто украл деньги, собранные для Ильи, я не знаю. Кто-то из своих. Чужих в раздевалке не было.
Он ушел. Вошла учительница английского Захарова:
– Пархомова ровно семь минут назад села в рейсовый автобус, поехала домой. Я выходила из автобуса, она садилась.
– Надо догнать автобус, – поднялся Трубников, – я не знаю Пархомову в лицо.