Авчалы 28/VII/1920
«Когда я услышу звенящие струны…»
Когда я услышу звенящие струныЗастольных песенСвободных грековИ клич их военныйУслышу когда я?
Когда услышу у рек ВавилонаО милой отчизнеПленённых евреевИ нощно и денно
Когда я услышу со стогн ИранаГибкие переливыХафиза, Руде́киИх мерную душуУслышу когда я?
Когда я услышу свой собственный голосСвоё дыханьеВ раскатах хораГде Они хористыУслышу когда я?
Тифлис 13/IX/1920
«На двадцать седьмой ступени…»
На двадцать седьмой ступениЯ вспомнил, что Ты еси.Непонятные и неясные тениПомаячили передо мной в выси.
Отвори мне, Владыка, двери,Чтоб тебя я увидеть смог.Я не верил, но теперь я верюВ смирении у твоих ног.
От грехов в нарывах моя кожа.Омерзительней меня нет.Но ты смилуйся надо мной, Боже,Открой передо мной свет.
Чтоб я смог к Тебе возвратиться,Слышать Тебя, Тебя вдыхать,Видеть снова все Твои лица,Возлюбленная моя Мать.
Я был Князем ночиИ твоим невольником был.Ты сам закрыл мои очи,И я всё забыл.
Дай мне, Господи, мерзкому, дай мнеВечную память о тебе на час,Чтоб я ангелом или камнемСлавословил Тебя в нас.
Воскр. 3 октября / Тифлис 1920
«Люблю я, люблю очень…»
Люблю я, люблю очень,Я очень её люблю.Днём люблю её, ночью.И ночью её люблю.
Она лежала со мной на солнце,Слушала шум реки.Она глядела в оконцеВ ответ на мои свистки.
На улице, дома, в трамвае,Я всюду её любил.Жил я, всюду её ожидая.Каждый шаг её был мне мил.
И теперь, когда я её не вижу,Когда, брошенный, думаю о ней,Я вижу, мне никого нет ближе,Я никого не любил нежней.
Ах, люблю я, люблю очень,Её я очень люблю.Днём люблю её. Днём и ночью.И ночью её люблю.
6 окт. 1920
Тифлис
«Широкая грудь пустыни…»
Широкая грудь пустыни.За жизнь её не исцелуешь.А солнце целует и смотритИ опять глядит и целует.Вот с востока идут верблюды,И с юга тянутся люди,На севере караван показался,С запада качаются паланкины.Почему же не звенят колокольцы?Почему не поёт вожатый?Почему не рявкают верблюды?Поражают кони копытом землю,Беззвучно ступают верблюды,Пешеход ногами перебирает.Почему же ничего не слышно?Почему они ни направо,Ни назад, ни налево не смотрят,А глядят впереди перед собою?И почему они шага не замедлят?Ах, зачем им эти крики да песни?На что им перезвон колокольцев?Не нужна им ни вода, ни стоянка.Идут они все в Город Мёртвых.Не такие они там песни услышат.Там звенят колокола, не колокольцы.И вода там течёт получше нашей.А солнце глядит и целуетИ опять целует и смотритНа широкую грудь пустыни.Ах, за жизнь её не исцелуешь!За семь жизней её не исходишьИ никогда не узнаешь,Где лежит этот Город.
Е.П.
Тифлис
17/X 1920
«Я в храмах написал умышл<енно>…»
Я в храмах написал умышл<енно>14 000 канцон.С неба на меня Кто-то лишнийУпал с раздавленным лицом.
Я хотел заснуть в шелестеНедоеденных Богом нот,А он во мне, в горле, в челюсти,В языке спрятался, мной поёт.
<1919–1921>
«В черАмне кОлокол ВлИли…»
В черАмне кОлокол ВлИливБРЮхоЗенИт рукоЯтка СокАтаВарАввы не ВЫяоДИня ГРУмы яГАмы яМАйкане БОгпомолИмано я не хоЧУ
<1919–1921>
«Мой Ат ахорЕт…»
Мой Ат ахорЕтСарацин цареВАкаВ невОлеса думалокнОи ЧОтки коТОрыхлюБОвьне каСАйсяя САк
<1919–1921>
не каСАйся менЯ
«Я гол как шиш…»
Я гол как шишНевыкусишьменя и не проглотишиНа небе звёзды и лунаЯ чашу жизни пью до днамне всё равнономой партнёр – верблюдТворящий блудодетый в брюкиВсе штукион знает и умеет показатьВ презренном шутовском нарядеОн отдаётся спереди и сзадиА я о Господи грешуи чуть дышутуда куда не следует