Для философов тем более важно понять актуальность этой формулы в случае с невротиком именно потому, что невротик ее фальсифицирует.
Действительно, невротик, будь то истерик, навязчивый или, более радикально, фобический, - это тот, кто отождествляет отсутствие Другого со своим требованием, Φ с D.
результате требование Другого принимает на себя функцию объекта в его фантазии, то есть его фантазия (мои формулы позволяют сразу узнать эту фантазию) сводится к драйву (
. Именно поэтому можно было составить каталог драйвов в случае невротика.
Но это преобладание невротика над требованием, которое, для анализа, переходящего в объект, смещает всю терапию в сторону работы с фрустрацией, скрывает его тревогу от желания Другого, тревогу, которую невозможно не признать, когда она покрыта только фобическим объектом, но еще труднее понять в случае двух других неврозов, когда человек не владеет нитью, позволяющей представить фантазию как желание Другого. Тогда два термина оказываются разрушенными: первый - в случае навязчивого состояния, поскольку он отрицает желание Другого в формировании своей фантазии, акцентируя невозможность исчезновения субъекта, второй - в случае истерика, поскольку желание поддерживается только благодаря отсутствию удовлетворения, которое вносится в него, когда он ускользает от себя как объекта.
Эти черты подтверждаются фундаментальной потребностью невротика-обсессионала встать на место Другого, а также неверующей стороной истерической интриги.
На самом деле образ идеального отца - это фантазия невротика. Помимо матери, реального Другого по требованию, чье желание (то есть ее желание) хотелось бы удовлетворить, возникает образ отца, который закрывает глаза на желания. Истинная функция Отца, которая заключается в том, чтобы объединить (а не поставить в оппозицию) желание и Закон, еще больше обозначена, чем раскрыта этим.
Желанный Отец невротика - это, несомненно, мертвый Отец. Но он также является Отцом, который может в совершенстве овладеть своим желанием - и то же самое можно сказать о субъекте.
Это одна из опасностей, которых должен избегать анализ, - бесконечный аспект принципа переноса.
Именно поэтому рассчитанное колебание "нейтральности" аналитика может оказаться для истерика более ценным, чем любая интерпретация - хотя всегда есть опасность напугать пациента., при условии этот испуг не приведет к прекращению анализа и что пациент убедится в том, что в последующих действиях аналитика ни в коей мере не было желания. Это, конечно, не технический совет, а взгляд, который открывается на вопрос о желании аналитика для тех, кто иначе не знал бы о нем: как аналитик должен сохранить для другого воображаемое измерение своей не-мастерства, своего необходимого несовершенства, - вопрос не менее важный, чем намеренное закрепление в нем незнания о каждом субъекте, который приходит к нему для анализа, постоянно возобновляемого незнания, которое не позволяет никому стать "случаем".
Возвращаясь к фантазиям, скажем, что извращенец воображает себя Другим, чтобы обеспечить себе jouissance, и что именно это обнаруживает невротик, когда воображает себя извращенцем - в его случае, чтобы уверить себя в существовании Другого.
Именно это придает смысл извращению, которое, как предполагается, лежит в самом принципе невроза. Извращение находится в бессознательном невротика как фантазия о Другом. Но это не означает, что в случае с извращенцем бессознательное "открыто". Он тоже, по своей моде, защищает себя в своем желании. Ведь желание - это защита (défense), запрет (défense) на выход за определенный предел в jouissance.
В своей структуре, как я ее определил, фантазия содержит (-φ), мнимую функцию кастрации в скрытой форме, обратимой от одного из ее терминов к другому. То есть, подобно комплексному числу, она воображает (если можно так выразиться) альтернативно один из этих терминов по отношению к другому.
К предмету aотносится
неоценимое сокровище, которое, по словам Алкивиада, находится в деревенском ящике, представляющем для него лицо Сократа. Но заметим, что на нем стоит знак (-).Именно потому, что он не видел укола Сократа, если мне будет позволено следовать Платону, который не жалеет подробностей, соблазнитель Алкивиад превозносит в немчудо, которое он хотел бы, чтобы Сократ уступил ему, признавшись в своем желании: разделение предмета, которое он носит в себе, признается в этом случае с большой ясностью.
Такова женщина, скрытая за вуалью: именно отсутствие пениса превращает ее в фаллос, объект желания. Привлеките внимание к этому отсутствию более точным способом, заставив ее надеть красивый парик и маскарадный костюм, и вам, а точнее ей, будет о чем рассказать: эффект гарантирован на 100 процентов, для мужчин, которые сразу переходят к делу.