Всякая всячина
Благопристойность и осмотрительность способствуют успеху. Тот, кто всегда идет напролом, быстро остывает, утрачивает задор. Постоянные энергичные усилия людей несдержанных очевидно нелепы и злонамеренны: неблагонадежность любит изображать деятельное участие. Впрочем, нынче все чудесно, все к лучшему. Отставка или потеря должности часто означает новое назначение. А тех, кто празднуют победу, захлестывают волны высокомерия; ох уж эта наша любовь к триумфам. Каждый раз проявлять сдержанность, поступать справедливо, действовать по закону — это так трудно, это почти бесчеловечно. То ли дело человечность, все мы люди. Это прекрасно, превосходно, это нам на роду написано. Определенные добродетели суть пороки или махровый цвет некого порока. Да, порок — это выгребная яма, полная зла, творимого по неведению. Но для души лучше вылезти из ямы, расстаться с пороком, очиститься, раскаяться, чем никогда не грешить. Сколько раз проступки давали повод для восхитительных трогательных чувств! Как радуется старик отец возвращению блудного сына! Как это возвышенно — найти в ком-то милосердие! Добродетели остается только закусить губу и со стыдом и злобой отвернуться от умилительного зрелища, с ужасом сознавая, как это скверно — никогда не блудить. А благопристойность, которая не осуждает ни конфликты, ни сражения, ни войны, чудесна и замечательна. Крупный политик, например, он благопристоен, он истинно светский человек, он благочестив и стерпит все.
Молчаливость может выродиться в слабость. И наоборот. Бывает, что из нас слова не вытянешь, а иногда до смерти нужно выговориться. Нельзя молчать тогда, когда нам кажется уместным раскрыть рот. Но следует знать, хотя бы приблизительно, когда и где это уместно. А знать это может только переполненная душа. Бывает, что промолчать — значит оклеветать, разве не так? В любом случае можно доставить неприятность. Постоянно приходится немного лгать. Приходится как бы между прочим, под видом простой болтовни, говорить то, чего говорить не имеешь права. В точности передавать услышанное тому человеку, которого это касается, бестактно и оскорбительно. Из осторожности следует несколько исказить, то есть углубить и смягчить, правду. Любовь умеет лгать, любовь красноречива, одна любовь умеет красноречиво молчать. Впрочем, все это зависит от настроения, от конкретной ситуации и личности. С каким-то человеком возникает полное взаимопонимание, он чувствует то же, что и ты, и тогда недоразумения исключаются. Оскорбительными бывают не слова, но всегда особые обстоятельства. Я могу, например, кого-то глубоко оскорбить и даже не заметить этого. Или вот: кто-то тебя любит, а ты при всем честном народе поворачиваешься к нему спиной. Или ты сам кого-то любишь, а тебя не понимают и не ставят в грош.
Крупная услуга, которую ты оказываешь женщине, чревата опасностью: женщина может подумать, что ты дурак. Потом приходится обращаться с ней жестоко: пусть думает, что имеет дело с человеком, который знает себе цену. Истинно женские натуры больше всего презирают и высмеивают бескорыстную доброту. Женщины воспитывают в юношах умение дорого ценить самих себя. В море этого воспитания навек потонуло столько утонченных и благих порывов мужской души. Кто же станет проявлять великодушие во второй раз, если его беспощадно высмеяли в первый? И все же: куда тебе деться со своим благородством, если уж ты таким уродился?
Швейцария в объятиях соседних государств, какая же ты маленькая и отважная! Возвышенная и очаровательная! Не страна, а феномен. Заснеженное меховое боа Европы, вот как тебя можно назвать. И природа твоя столь же чудесна, как твоя история. И твоя незыблемость так же удивительна, как твой народ. Ты похожа на готовую к прыжку пантеру. Но ты не пантера, тебе не нужны завоевания. Твой аскетизм гарантирует прочность, скромность делает тебя прекрасной, самоограничение — твой несравненный идеал. Ты политическая скала, омываемая ревущими волнами европейской политики. Пока ты такая, какая есть, ты неуязвима. Пока ты ощущаешь себя маленькой, ты имеешь право чувствовать себя сильной, самостоятельной и независимой, зависящей только от самообладания и неустрашимости. Твое достоинство — вот твоя граница. И пока ты сможешь охранять эту в своем роде необозримую границу, ты останешься великой в своем роде страной, великой, как мысль, как идея. Твое положение в мире столь же привлекательно, сколь и опасно. Твои люди умеют создавать уют, упрочивая старину, твоя торговля процветает, науки развиваются. Но к чему тебе моя лесть? Ты сама себе хозяйка, это самый лестный комплимент. И пусть заграница считает их грубыми, этих швейцарцев. Это все равно что считать французов ветреными, немцев заносчивыми, турок нечистоплотными, русских отсталыми. Как загрязняют землю подобные пошлости! Как отравляют жизнь некоторые слухи!