Из РОБЕРТА ЛОУЭЛЛА
ПАВШИМ ЗА СОЮЗ
Relinquunt Omnia Servare Rem Publicam.[9]
Старый аквариум Южного Бостона
тонет нынче в снежной Сахаре.
Разбитые окна зашиты дранкой.
Треска на флюгере потеряла
половину бронзовой чешуи.
Резервуары пусты. Когда-то
мой нос елозил по этим стеклам,
словно улитка. А пальцы хищно
тянулись к всплывающим пузырькам,
чтобы взорвать их. Сейчас моя
рука опускается. Я вздыхаю
по вегетировавшему во мраке
царству рыб и рептилий. Год
назад морозным мартовским утром
я стоял, привалившись к железным прутьям
какой-то ограды в самом центре
Бостона. За ее гребешком
желтый шагающий динозавр,
шуруя чугунными плавниками,
выщипывал тонны травы и мха,
долбя гараж в пластах неолита.
Нехватка стоянок рождает в сердце
Бостона горы песка. Кольцо
пуританских, оранжевых, цвета тыквы
брусьев — сжимает в объятьях дом
Законодательного Собранья Штата.
А стоящий напротив полковник Шоу
и его негритянские пехотинцы,
чьи надутые щеки как пузыри
облепили подножие монумента
жертвам Гражданской войны — шедевр
Сент-Годенса. Постаменты
от возможного потрясенья защищены.
Спустя два месяца после того,
как промаршировал через Бостон
полк, половина негров была мертва.
При освященьи Уильям Джеймс
мог расслышать бронзовый ропот негров.
Монумент торчит, точно рыбья кость
в горле города. И полковник
худ, как компасная игла.
Злой и бдительный, как крапивник,
благородно напрягшийся, как борзая,
он словно морщится от удовольствия,
задыхаясь без уединения.
Он насладился присущей лишь
человеку странной манерой — выбрав
жизнь, умереть. Ведя на смерть
своих черных солдат, он главы не клонит.
Старые белые церкви стоят
среди тысяч и тысяч лужаек в тихих
городках Новой Англии, напоминая
разъединенных повстанцев. Год
от года абстрактный союзный солдат
стройней и моложе. У новых статуй
осиные талии. Сжав мушкет,
они дремлют и прячут улыбку в бачки.
Отец полковника не хотел
никаких монументов, за исключеньем траншеи,
куда было брошено тело сына
истлевать с телами его черномазых.
Траншеи ближе. Тут нет никаких
монументов последней войны. На Бойлстон-
стрит коммерческая витрина
знакомит всех с Хиросимой, бурлящей
над Мослейровским сейфом — «Скалой Веков», —
уцелевшим в бомбежке. Пространство ближе.
Когда я включаю свой телевизор,
голодные личики негритят
предо мной взбухают, как цеппелины.
Полковник Шоу плывет верхом
на своем большом пузыре. Он ждет
прикосновения пальцев, взрыва.
Аквариум сгинул. Везде, повсюду
толпы гигантских машин с плавниками
тычутся носом вперед, как рыбы,
с первобытным подобострастьем.