Выбрать главу
And the words won’t rise either like that rod or like logs to rejoin their old grove’s sweet rot, and, like eggs in the frying pan, the face spills its eyes all over the pillowcase.
Are you warm tonight under those six veils in that basin of yours whose strung bottom wails; where like fish that gasp at the foreign blue my raw lip was catching what then meant you?
I would have hare’s ears sewn to my bald head, in thick woods for your sake I’d gulp drops of lead, and from black gnarled snags in the oil-smooth pond I’d bob up to your face as some Tirpitz won’t.
But it’s not on the cards or the waiter’s tray, and it pains to say where one’s hair turns gray. There are more blue veins than the blood to swell their dried web, let alone some remote brain cell.
We are parting for good, little friend, that’s that. Draw an empty circle on your yellow pad. This will be me: no insides in thrall. Stare at it a while, then erase the scrawl.
1980

ELEGY

About a year has passed. I’ve returned to the place of battle, to its birds that have learned their unfolding of wings from a subtle lift of a surprised eyebrow, or perhaps from a razor blade — wings, now the shade of early twilight, now of stale bad blood.
Now the place is abuzz with trading in your ankles’ remnants, bronzes of sunburnt breastplates, dying laughter, bruises, rumors of fresh reserves, memories of high treason, laundered banners with imprints of the many who since have risen.
All’s overgrown with people. A ruin’s a rather stubborn architectural style. And the heart’s distinction from a pitch-black cavern isn’t that great; not great enough to fear that we may collide again like blind eggs somewhere.
At sunrise, when nobody stares at one’s face, I often set out on foot to a monument cast in molten lengthy bad dreams. And it says on the plinth «Commander in chief». But it reads «in grief», or «in brief», or «in going under».
1985

ПОДСТРОЧНЫЕ ПЕРЕВОДЫ[16]

«РАБ, ПОЙДИ СЮДА, ПОСЛУЖИ МНЕ!»[17]

I
— Раб, пойди сюда, послужи мне! — Да, мой хозяин. Чем? — Скорей! Колесницу с конями! Я поеду во дворец! — Поезжай во дворец, хозяин. Поезжай во дворец. Царь будет рад тебя видеть и будет к тебе благосклонен. — Нет, раб. Не поеду я во дворец. — И не надо, хозяин. Не езди во дворец. Царь пошлет тебя в дальний поход, в незнакомый путь, по враждебным горам: будешь из-за него страдать и мучиться день и ночь.
II
— Раб, пойди сюда, послужи мне! — Да, мой хозяин. Чем? — Принеси воды, омой мне руки: я буду ужинать. — Ужинай, хозяин. Ешь свой ужин. Когда часто ешь, радуется душа. Ужин человека — ужин его бога, а чистые руки заметит сам Шамаш. — Нет, раб. Я не буду ужинать. — Не ужинай, хозяин. Не ешь ужин. Питье и жажда, пища и голод никогда не расстаются с людьми, не говоря — друг с другом.
III
— Раб, пойди сюда, послужи мне! — Да, мой хозяин. Чем? — Скорей! Колесницу с конями! Я поеду кататься в поля! — Ну конечно, хозяин, езжай. Вольный скиталец всегда набьет себе брюхо, уличный пес всегда найдет себе кость, залетная ласточка лучше знает, как вить гнездо, дикий осел найдет траву в самой сухой пустыне. — Нет, раб. Не поеду кататься в поля. — И не надо, хозяин. Не стоит. Участь скитальца решает случай. Уличный пес теряет зубы. Гнездо залетной ласточки заливают известкой. Дикий осел спит на голой земле.
IV
— Раб, пойди сюда, послужи мне! — Да, мой хозяин. Чем? — Я хочу завести семью, нарожать детей. — Хорошая мысль, хозяин. Заведи семью, заведи семью. Дети хранят отцовское имя и повторяют его в поминальных молитвах. — Нет, раб. Не заведу я семью, не заведу детей! — И не надо, хозяин. Конечно, не надо. Семья как разбитая дверь, все петли скрипят. Только один на троих из детей здоров, две трети всегда больны. — Так что, заводить семью? — Нет, не заводи. Кто заводит семью, расточает отцовский дом.
V
— Раб, пойди сюда, послужи мне! — Да, мой хозяин. Чем? — Я уступлю своим врагам на суде, я буду молчать перед клеветниками. — Верно, хозяин. Верно! Уступи врагам, молчи перед клеветниками. — Нет, раб! Не буду молчать и не уступлю им! — Не уступай, мой хозяин, и не молчи! Даже если ты вовсе не раскроешь рта, будут враги беспощадно жестоки к тебе, и будет их много.
VI
вернуться

16

Предлагаемые русские тексты — это дословные подстрочные переводы, сделанные с единственной целью: дать русским читателям, недостаточно владеющим английским языком, пусть самое отдаленное представление об англоязычном поэтическом наследии Иосифа Бродского. Их следует рассматривать лишь как вспомогательное пособие для прочтения английских оригиналов. Первое стихотворение «Раб, пойди сюда...» взято из сборника «To Urania» («К Урании». Нью-Йорк, 1988), семь последующих — из последнего сборника «So Forth» («Тому подобное». Нью-Йорк, 1996). — Прим. А. Сумеркина.

вернуться

17

Этот шумерский текст восходит к десятому или одиннадцатому веку до Р. Х. и среди специалистов известен как «Диалог о пессимизме». В древности он воспринимался как философский: в наше время многие считают его скорее шуточным. Для перевода я пользовался двумя подстрочными переложениями: Babylonian Wisdom Literature by W. G. Lambert (Oxford, 1960) и Ancient Near Eastern Texts Relating to the Old Testament by James B. Pritchard (Princeton, 1955). — Прим. авт.