Должен ли я побороть волнение, думая, что обнимаю мать и отца? Следует ли отнестись к содержимому своего черепа как к тому, что осталось от них на земле? Возможно. Я, по-видимому, способен на такой солипсический подвиг. И полагаю, что лучше не противиться их сжатию до размеров моей, меньшей, чем их, души. Допустим, я справлюсь. Должен ли я промяукать в ответ, сказав себе «Киса»? И в какую из трех моих комнат должен я сейчас побежать, чтобы это мяуканье прозвучало убедительно?
Я — это и есть они; я и есть наше семейство. И поскольку никто не знает своего будущего, не уверен, что однажды сентябрьской ночью 1939 года в уме у них промелькнуло, что они обеспечили себе выход. В лучшем случае, полагаю, они думали о том, чтобы завести ребенка, создать семью. Довольно молодые, к тому же рожденные свободными, вряд ли они понимали, что в стране, где они родились, теперь государство решает, какая вам положена семья и положена ли вообще. Когда они поняли это, было уже слишком поздно для всего, кроме надежды. Что они и делали, пока не умерли: они надеялись. Люди, настроенные по-семейному, они не могли иначе: надеялись, старались, строили планы.
Мне хотелось бы верить, что они для своего же блага не позволяли надеждам зайти слишком далеко. Боюсь, мать все-таки позволяла; если это так, что объясняется ее добротой, отец не упускал случая указать ей на это («Самое бесперспективное, Маруся, — объявлял он, — это прожектерство»). Что до него, то я вспоминаю, как солнечным полднем вдвоем мы гуляли по Летнему саду, когда мне было не то девятнадцать, не то двадцать лет. Мы остановились перед дощатой эстрадой, на которой морской духовой оркестр играл старые вальсы: он хотел сделать несколько фотографий. Белые мраморные статуи вырисовывались тут и там, запятнанные леопардово-зебровыми узорами теней, прохожие шаркали по усыпанным гравием дорожкам, дети кричали у пруда, а мы говорили о войне и немцах. Глядя на оркестр, я поймал себя на том, что спрашиваю отца, чьи концлагеря, на его взгляд, были хуже: нацистские или наши. «Что до меня, — последовал ответ, — то я предпочел бы превратиться в пепел сразу, нежели умирать медленной смертью, постигая сам процесс». И продолжал фотографировать.
1985
КОММЕНТАРИЙ
Принятые сокращения
L — Brodsky J. Less Than One: Selected Essays. New York: Farrar, Straus & Giroux, 1986.
ФВ1–2 — Бродский И. Форма времени. Стихотворения, эссе, пьесы. В 2-х т. / Сост. В. Уфлянд. Минск: Эридан, 1992.
НН — Бродский И. Набережная неисцелимых. Тринадцать эссе / Сост. В. Голышев. М.: Слово, 1992.
СС1–4 — Сочинения Иосифа Бродского. В 4-х т. / Сост. Г. Комаров. СПб.: Пушкинский фонд, 1992–1995.
ПГ — Бродский И. Письмо Горацию / Сост. Е. Касаткина. М.: Наш дом — L’Age d’Homme, 1998.
В ссылках на настоящее издание «Сочинений Иосифа Бродского» римскими цифрами обозначается соответствующий том. Номера страниц во всех случаях приводятся через запятую.
Очередной том настоящего Собрания повторяет структуру первого тома англоязычной эссеистики Бродского (L). На русском языке подобное издание осуществляется впервые. Ряд предлагаемых переводов был опубликован еще при жизни автора, а переводы Л. Лосева, М. Темкиной и А. Сумеркина (за исключением одного) авторизованы Бродским. Ряд переводов выполнен Е. Касаткиной и А. Сумеркиным по поручению душеприказчиков поэта («The Estate of Joseph Brodsky») специально для настоящего издания.
Книга Joseph Brodsky «Less Than One: Selected Essays» была опубликована в 1986 г. в Нью-Йорке издательством «Farrar, Straus & Giroux» и в том же году в Англии издательством «Viking Penguin». Эссе, вошедшие в нее, создавались с 1977 по 1985 гг.; 15 из 18 эссе написаны на английском языке. Книга была удостоена премии Национального совета критиков США (the National Book Critics Circle).
Книга посвящена памяти родителей поэта — Марии Моисеевны Вольперт и Александра Ивановича Бродского, а также памяти Карла Проффера.
Карл Рэй Проффер (1938–1984) — близкий друг Бродского, профессор русской литературы Мичиганского университета, основатель издательства «Ардис», в котором с момента эмиграции поэта было опубликовано большинство его книг на русском языке.
Эпиграф — из «Элегии Н. Н.» Чеслава Милоша:
Эпиграф дается в переводе Бродского: