Дело было в Атланте, штат Джорджия, США. Где публика, даже исполненная самых добрых намерений, знает микроскопически мало о своей, американской, поэзии, не говоря уже о британцах. Схема, которую он предложил, не укрепила бы его репутацию, не помогла бы продаже его книг. То есть думал он при этом не о своей выгоде и к тому же ничего тематически актуального не читал. Я не могу себе представить ни одного из его американских собратьев (в особенности его возраста), который сознательно бы обделил себя — в интересах дела или ради публики. В зале было человек восемьсот, а то и больше.
«Подозреваю, что американские поэты так легко рассыпаются на куски, — не раз говорил он (имея в виду знаменитых самоубийц из нашего цеха), — потому что в Америке очень высокие ставки. В Великобритании никому никогда столько не платят, и национальная репутация — вещь немыслимая, хотя страна намного меньше». Потом он хмыкал и добавлял: «На самом деле — как раз из-за этого».
Не то чтобы он был о себе невысокого мнения — просто он был по-настоящему скромным. Думаю, что и эта добродетель порождалась родом занятий. Если только у тебя нет врожденного органического изъяна, поэзия — и сочинение ее, и чтение — научит тебя смирению, причем довольно скоро. Особенно если ты и пишешь стихи, и читаешь их. Даже одни мертвые очень быстро приведут тебя в чувство, не говоря о сверстниках. Сомнения в собственный адрес станут твоей второй натурой. Конечно, если сверстники ничего не стоят, на какое-то время можно сохранить влюбленность в свои опыты, но если в студенческие годы встречаешь Уистана Одена, нежность к себе, любимому, продлится недолго.
После этой встречи все стало труднее — и писать, и жить. Может быть, я ошибаюсь, но у меня было впечатление, что он выкидывал много больше, чем публиковал. В жизни, однако, из которой выкинуть ничего невозможно, эта трудность породила исключительную тонкость, и еще — пугающую трезвость, мишенью которой (хотя никогда — жертвой) периодически становился Оден. Эта смесь — тонкости и трезвости — и делает человека джентльменом, при условии, что преобладает в ней тонкость.
Каковым он и был в по большей части неотесанной литературной толпе по обе стороны Атлантики. Он выделялся из толпы, и в буквальном, и в переносном смысле. И реакция толпы, и слева, и справа, была предсказуемой. X отчитывал его за то, что он был пацифистом во время Второй мировой войны (хотя никаким пацифистом он не был, его не взяли в армию по состоянию здоровья, и работал он после этого пожарным — а быть пожарным в Лондоне во время блицкрига было совсем не то, что быть в эти годы непротивленцем в других местах). Y обвинял его в том, что в пятидесятые годы он издавал журнал «Энкаунтер»[512], финансировавшийся ЦРУ (хотя Стивен ушел из журнала, когда узнал, откуда в бухгалтерию текут денежки, и, кстати говоря, почему все эти люди, проявлявшие такую брезгливость в отношении денег ЦРУ, не раскошелились сами, чтобы удержать журнал на плаву?). Праведный Z накидывался на него за то, что он выражал готовность немедленно отправиться в Ханой, под бомбежки, но при этом спрашивал, кто заплатит за билет. Человек, живущий за счет своего пера (более тридцати книг, не говоря про бесчисленные рецензии, написанные Стивеном, ясно говорят о том, как он зарабатывал на жизнь), редко располагает деньгами, позволяющими выражать свои убеждения в поступках. С другой стороны, судя по всему, он не хотел демонстрировать свою щепетильность за деньги ханойского правительства. И это — лишь последние буквы алфавита. Любопытно — а может быть, естественно, — что эти упреки и поучения, по большей части, были американского происхождения, то есть шли из места, где этика располагается в большей, чем где бы то ни было, близости к наличным. Вообще послевоенный мир являл собой довольно безвкусное зрелище, и если время от времени он принимал в нем участие, то не ради оваций и цветов, но, насколько можно судить задним числом, как праведник, его искупавший.
512
В журнале «Encounter» была напечатана сделанная Фридой Вигдоровой стенограмма судебного процесса над Бродским 1964 г.: «The Trial of Young Poet: The Case of Joseph Brodsky» («Encounter». Vol. 23. No. 3. Sept. 1964. P. 84–91) и ряд писем в его защиту.