— Все равно против. Потому что выпущенные во Дворец попрут, и нам — кранты.
— Потому-то ты и должен голосовать за. Чего им во Дворец переть, если мы — за. За то, за что и они. Если во Дворце меньшинство большинству подчиняется? Ведь это их голубая мечта и есть. Да и не выпускай ты их всех сразу. По одному.
— Все равно попрут. Одно слово — демонстрация.
— Да, от слова «демон».
— Я думала — «монстр».
— «Демос», Цецилия, «демос». Народ по-нашему.
— Неважно. Их голубая мечта — демократия повальная. У них насчет демократии — полное единогласие.
— Темные они, Петрович, — оттого что слишком долго в оппозиции были. А мы им разъясним. Верно, Цецилия? Доверим это дело министерству культуры?
— Я записываю, Базиль Модестович.
— Да и так записывается, Цецилия. (Кивает в сторону медведя.) Не сейчас. Времени нет. Ну, в общем, кинь им эту идею, что единогласие — мать диктатуры.
— Вернее, дитя.
— Дитя всегда в мать. Главное, чтоб поняли, что за что боролись, на то и напоролись... Что цель достигнута, как говорил кайзер. Больше бороться не с кем. Во всяком случае, не с нами.
— А за торжество справедливости?
— Да, они же — за торжество справедливости. За идеалы.
— Да, они против нас. Мы же — правительство.
— Когда проголосуем, они будут за. Торжество справедливости выражается, Густав, в тех же формах, что и торжество несправедливости. То есть кончается тем же правительством.
— Ой, записываю.
— Давай, давай, а то Топтыгин уже вспотел, поди.
Входит Матильда, на ней одна комбинация.
— Господин Президент, там пресса собралась, вас требуют.
— Скажи, обеденный перерыв еще не кончился. Поняла?
— Поняла, господин Президент. Ой, а правда, что у нас демократия будет?
— Там будет видно. Через пятнадцать минут. Зарплата, во всяком случае, у тебя не изменится. Рабочие часы и телефон тоже. Ступай.
Матильда выходит, стаскивая с себя на ходу комбинацию.
— Чего это она?
— В чем дело, Петрович?
— Ну это... одета легко. Не лето ведь.
— Может, у нее с телохранителем что?
— Ревнуешь, Цецилия?
— Да как вы можете, Базиль Модестович?
— Или состояние экономики нашей символизирует.
— Или — отход от догмы.
— Скорее — последнее.
— Все-таки — представляет народ.
— Трудящихся.
— Но не пролетариат.
— Крестьянство тогда.
— Н-да, кровь с молоком.
— Либо — интеллигенцию.
— Нашлась интеллигентка! (Взрываясь.) У-у-у, бесстыжая! Да в старые добрые времена я бы ее даже форинов доить в валютный бар не пустила! Она же и языков не знает! Только наш да местный. Интеллигентка! Я ей билет на «Лебединое» бесплатный предлагала. Так не пошла! Я бы ее... я бы ее... она даже Чехова не читала. Че-хо-ва!
— Ревнуешь, Цецилия. Матильда в партии с 17 лет. Дочь проверенных товарищей. В театр не пошла оттого, что работала сверхурочно. Доклад о сельскохозяйственной политике готовила.
— Я и говорю — кровь с молоком.
— Тем более — лебединая песнь. Говоря о сельском хозяйстве.
— Одно слово — Чайковский.
— Сен-Санс!
— Молодец, Цецилия.
— Да где там Сен-Сансу до Чайковского! У них даже и коллективизации не было.
— У лебедя, Петрович, шея — главное.
— Ноги. Вот хоть Цецилию спросить.
— Ну-с, господа министры, — голосуем?
— Голосуем, голосуем.
— А у нас, Базиль Модестович, зарплата изменится?
— Да, рискуем все-таки.
— Работа вредная.
— На атомной электростанции за это даже молочко дают.
— Ну, диета, я думаю, у нас не изменится. Из Варшавского пакта и их СЭВа мы выходить не собираемся. Сам всегда считал, что меню у союзников должно быть общее. Залог, так сказать, взаимопонимания.
— Ну да, пищеварение как общий знаменатель.
— Верней — пищеварения этого итог.
— Густав! При дамах!
— Насчет зарплаты это вы Густава спрашивайте. Что до молочка, то все-таки не советую. Коровы все-таки местные. От ихнего вымени Гейгер больше балдеет, чем от самого реактора. Верно, Петрович?
— Да. Молочко это за вредность — сплошная тавтология.
— Если только, конечно, Сам в Общий Рынок не вступит. Чего бы я ему, конечно, желала; а то у них там уже мыла нет. Да и на кой ему всю дорогу с пятилетним планом себе голову морочить? Пусть его в Брюсселе составляют. У них и компьютеры получше.
— То-то он про общий европейский дом распелся.