Выбрать главу
Так смотри же, молодой беркутенок, Как нахохлился старый беркут, Так смотрите, беркуты наши, зорко — Вы охотники и мужчины! Оба вы в цветных малахаях, Остры ваши синие клювы, Крепки ваши шумные крылья, И хватаетесь вы когтями За тяжелую плеть хозяина.
Так смотрите, беркуты наши, зорко — Над полынями кружит коршун. Вы не будьте ему подобны: Не охотник он, а разбойник; Лысый хан прожорливых сусликов Беркутам нашим не товарищ!
Вон взметнулась наша добыча, Длинная старая лисица, Чернохребетная, огневая И кривая на поворотах. Вон, как огонь, она мчится быстро. Не давайте огню потухнуть! Горячите коней, охотники! Окружайте ее, охотники! Выпускайте беркутов в небо!
Мы забыли, где Каркаралы, Мы забыли, где наш аул, Мы забыли, где Павлодар. Не четыре конца у степи, а восемь, И не восемь, а сорок восемь, И не столько, во много больше. И летит молодой беркутёнок Малахаем, сброшенным с неба; И проносится старый беркут, Как кусок веселого дыма; И проносимся все мы сразу — Ветер, птицы, удача, всадники — По курганам за рыжим пламенем.
Мы настигли свою добычу, Мы поймали ее: лисица Мчится с беркутом на загривке, Мчится двадцать аршин и падает, И ноздрями нюхает землю.
Ой, хорош молодой беркутёнок! Научил его старый беркут. Эй, хорош ты, дующий ветер! Ты помог нам выследить зверя.
И привязывают охотники К поясу пламя рыжее.
1931

КОНЬ

Замело станицу снегом — белым-бело. Путался протяжливый волчий волок, И ворон откуда-то нанесло, Неприютливых да невеселых.
Так они и осыпались у крыльца, Сидят раскорячившись, у хозяина просят: «Вынеси нам обутки, Дай нам мясца, винца… Оскудела сытая В зобах у нас осень».
А у хозяина беды да тревоги, Прячется пес под лавку — Боится, что пнут ногой, И детеныш, холстяной, розовоногий, Не играет материнскою серьгой.
Ходит павлин-павлином В печке огонь, Собирает угли клювом горячим. А хозяин башку стопудовую Положил на ладонь — Кудерь подрагивает, плечи плачут.
Соль и навар полынный Слижет с губ, Грохнется на месте, Что топором расколот, Подымется, накинет буланый тулуп И выносит горе свое На уличный холод.
Расшатывает горе дубовый пригон. Бычьи его кости Мороз ломает. В каждом бревне нетесаном Хрип да стон: «Что ж это, голубчики, Конь пропадает! Что ж это — конь пропадает. Родные!» — Растопырил руки хозяин, сутул. А у коня глаза темные, ледяные. Жалуется. Голову повернул. В самые брови хозяину Теплом дышит, Теплым ветром затрагивает волоса: «Принеси на вилах сена с крыши». Губы протянул: «Дай мне овса».
«Да откуда ж?! Милый! Сердце мужичье! Заместо стойла Зубами сгрызи меня…» По свежим полям, По луговинам По-птичьи Гриву свою рыжую Уносил в зеленя!
Петухами, бабами в травах смятых Пестрая станица зашумела со сна, О цветах, о звонких пегих жеребятах Где-то далеко-о затосковала весна.
Далеко весна, далеко, — Не доехать станичным телегам. Пело струнное кобылье молоко, Пахло полынью и сладким снегом.
А потом в татарской узде, Вздыбившись под объездчиком сытым, Захлебнувшись В голубой небесной воде, Небо зачерпывал копытом.