Как живет дорогая дочь моя Наталья Павловна? Скоро ли я поцелую ее в губки, ножки и ручки? Галька, милая, верь мне хорошему и не верь мне плохому. Я люблю тебя, Галька!
Пиши мне, торопи меня ехать к себе, я ведь тебя иногда и слушался.
Целую. Павел.
22 марта 34 г.
Москва.
<На половинке листа>: Мои советы: <Оторвано>
<Нарисован профиль П. Вас. ручкой>: Это не я (автопортрет!).
Мы, Павел Васильев, любим Галину!
17. БРИГАДЕ ПИСАТЕЛЕЙ В ТАДЖИКИСТАНЕ
30 апреля 1934 г. Сталинабад
Прошу бригаду не исключать меня из своего состава за безобразный скандал, который я учинил в присутствии товарищей Лахути и Айни в момент сильнейшего опьянения и который имел политическую окраску.
Глубоко раскаиваюсь в этом поступке, недостойном писателя Советского Союза, и даю твердое обещание, что это в последний раз.
Приношу лично глубокое извинение тов. Лахути и тов. Айни. Думаю, что товарищи поверят мне в том, что я совершенно искренне и навсегда хочу прекратить свое хулиганское поведение, являющееся следствием разнузданного пьянства.
30 апреля, 34 год.
Павел Васильев Сталинабад
18. М. ГОРЬКОМУ
После 22 июня 1934 г. Москва
Глубокоуважаемый Алексей Максимович!
Я вполне понимаю всю серьезность и своевременность вопроса о быте писателей, который Вы поставили в Вашей статье «О литературных забавах».
Меня лично Ваша статья заставила глубоко задуматься над своим бытом, над своим творчеством и над кругом интересов, которые до сих пор окружали меня и меня волновали.
Я пришел к выводу, что должен коренным образом перестроить свою жизнь и раз навсегда покончить с хулиганством, от которого, как правильно Вы выразились, до фашизма расстояние короче воробьиного носа. Свою перестройку я покажу на деле.
Но, Алексей Максимович, в письме, которое Вы публикуете в своей статье, неизвестный автор называет меня прямо политическим врагом. Это глубоко неправильно и голословно. Имея в своих произведениях отдельные идеологические срывы, политическим, т. е. сознательным, преднамеренным и расчетливым врагом советской власти и литературы я не являлся и никогда являться не буду.
Вы, Алексей Максимович, человек, окруженный любовным и заботливым дыханием всей нашей великой страны, человек, вооруженный неслыханным в мире авторитетом, больше, чем кто-либо другой, поймете, что позорная кличка «политический враг» является для меня моей литературной смертью.
Большинство литераторов и издателей поняли Вашу статью как директиву не печатать и изолировать меня от общественной работы.
Отдельные же конъюнктурщики, типа Льва Никулина, уже торопятся к слову «политический враг» прибавить и другие, вроде «антисемит».
Я думаю, Алексей Максимович, что такая заклевывательная кампания вовсе не соответствует Вашим намереньям, что Вы руководитесь другими чувствами и что мне открыты еще пути к позициям настоящего советского поэта.
Павел Васильев
1934 г. Июнь.
19. М. ГОРЬКОМУ
До 12 июля 1934 г. Москва
Глубокоуважаемый Алексей Максимович!
Ваша статья «О литературных забавах» подняла важный и неотложный вопрос о быте писателя.
Я хочу, Алексей Максимович, со всей искренностью и прямотой рассказать Вам, какое впечатление эта статья произвела на меня и о чем заставила задуматься.
Советская общественность не раз предостерегала меня от хулиганства и дебоширства, которое я «великодушно» прощал себе. Но только Ваша статья заставила меня очухаться и взглянуть на свой быт не сквозь розовые очки самовлюбленности, а так, как полагается, — вдумчиво и серьезно.
Стыдно и позорно было бы мне, Алексей Максимович, если бы я не нашел в себе мужества сказать, что да, действительно, такое мое хулиганство на фоне героического строительства, охватившего страну, и при условии задач, которые стоят перед советской литературой, — является не «случаями в пивной», а политическим фактором. От этого хулиганства, как правильно Вы выразились, до фашизма расстояние короче воробьиного носа. И плохо, если здесь главным обвинителем будет советская общественность, а не я сам. Ибо ни партия, ни страна не потерпят, чтобы за их спиной дебоширили и компрометировали советскую литературу отдельные распоясавшиеся писатели.
Не время! Мы строим не «Стойло Пегаса», а литературу, достойную нашей великой страны.