Выбрать главу
Оттого среди русых чубатых иртышских станиц Тут и там азиятские водятся скулы, Узкий глаз азията и дугами гнутые ноги, — Это кровь матерей поднимается исподволь в них, Слишком красная, чтобы смешаться с другою.
Но купецкие люди своих не держали кровей, Шибче крови степями купецкие деньги ходили, Открывали дорогу в глубинную степь, к Атбасару, Шли на юг и на север, искали в горах серебро, И косили зверье, и людишек вповалку косили.
Вознесли города над собой — золотые кресты, А кочевники согнаны были к горам и озерам, Чтобы соль вырубать и руду и пасти табуны. Казаков же держали заместо дозорных собак И с цепей спускали, когда бунтовали аулы.
4. СБОРЫ
Коням строевым засыпали корма По старому чину, Рядами. На диво Узда в серебре. Огневая тесьма И синяя лента Закручены в гривы: И то вроде гульбища — масленой — гэ! Плясать над ордой Косоглазой — забава, И в ленточной радуге, Звездной пурге Нагайкой — налево И саблей — направо… Ого, молодечество, Выжечь с травой, Повытоптать — начисто Смуту в окружье! Куражься да балуйся, Ножик кривой, Да пика кыргызская — Тоже оружье! По старому чину Жены седлали Коней! Бровишки насупив зло, Старая Меньшикова
В кашемировой шали Вышла старому Ладить седло, Старому свому Покрепче, потуже Подпругу тянула рукой костяной. Надо — и под ноги Ляжет мужу, Коли ему Назвалась женой.
Меньшиковская Рыжая семья — Двадцать подсолнухов подряд, — Меньшиков и его сыновья Хлещут чай и тихо гудят. Младший сын завистней всех: — Чо ето приплетать голытьбу, Курам — в смех, Рыбам — в смех! Чо ли не ладно нам Без помех Сотней одной Наводить гульбу? Тожа, подумаешь! Что за вояки! Босых — берут, Сирых — берут. Во, погоди, Только утка крякнет, Баба ль натужится, — убегут. — А меньшиковское дитё У отцовских плеч: — Батька, ба, пошто эти сабли? Куда собираться? — Кыргызов жечь. — А пошто? — По то, что озябли. — А ты бы им шубы? — Не хватит шуб. — Дитё задумалось: «Ую-ю! Так ты увези им дедов тулуп, Мамкину шаль и шубу мою!»
А у крепости начинались трубы, Стучали копыта, пыль мела, Джигитовали, кричали: «Любо!» Булькали железной водой Удила. Род за родом шли на рысях, Смаху плетью стелились махом, Остановившись, глазом кося, Кланялись есаульским папахам. «Ей, да не ходи Смотреть, забава, скачку. Ты напрасно, любушка, Д’ не прекословь, Если не слюбились Мы с тобой, Казачка, Если закатилась Ранняя Любовь…»
Тут же разбились на сотни И — в круг. Смолкнули, приподнялись на коленях. Треснуло, развернувшись, знамя, И вдруг Выехал казначей! Ходаненов! Дал атаману честь И — айда! Выплясал дробь, Не срываясь С места. Лошадь под ним — Не лошадь, Беда! Вся разукрашена, Как Невеста. Дал Ходаненову Голос бог. Дал ему Голоса Сколько мог. А Ходаненов К гриве Прилег И затрубил, Что гоночный Рог: — Казаки!.. Нехристи! Царя! Супротив! Не допустим! Братья! С нами вера! — … Чуть покачивались Птицы грив. Кто-то ворчал: — Какого хера Мылится? Деньги считал бы… ать! — Кто-то рядом Сказал: — Молчать!.. — Казаки! Без жалости! Блюсти дисциплину! Нас не жалеют, И их — Пора!.. — И сразу на всю Крепостную Равнину Грузно перекатилось: — Ура! — Ура-а-а!