Он вышел. Я не дамГроша теперь за папу.Химеры Нотр-Дам,Опять сосите лапу!
Две просьбы
М. Шемякину — другу и брату — посвящен сей полуэкспромт.
I.
Мне снятся крысы, хоботы и черти. ЯГоню их прочь, стеная и браня,Но вместо них я вижу виночерпия,Он шепчет: "Выход есть — к исходу дняВина! И прекратится толкотня,Виденья схлынут, сердце и предсердияОтпустят, и расплавится броня!"Я — снова — я, и вы теперь мне верьте, яНемного попрошу взамен бессмертия, —Широкий тракт, холст, друга, да коня,Прошу покорно, голову склоня:Побойтесь Бога, если не меня,Не плачьте вслед, во имя Милосердия!
II.
Чту Фауста ли, Дориана Грея ли,Но чтобы душу дьяволу — ни-ни!Зачем цыганки мне гадать затеяли?День смерти уточнили мне они…Ты эту дату, Боже, сохрани, —Не отмечай в своем календаре илиВ последний миг возьми и измени,Чтоб я не ждал, чтоб вороны не реялиИ чтобы агнцы жалобно не блеяли,Чтоб люди не хихикали в тени.От них от всех, о, Боже, охрани,Скорее, ибо душу мне ониСомненьями и страхами засеяли!
x x x
Неужто здесь сошелся клином свет,Верней, клинком ошибочных возмездий…И было мне неполных двадцать лет,Когда меня зарезали в подъезде.
Он скалился открыто — не хитро,Он делал вид, что не намерен драться,И вдруг — ножом под нижнее ребро,И вон — не вынув, чтоб не замараться.